Пришествие - [26]

– Что ж. Мы в вашей тени, – признал он без каких-либо проявлений чувств. – Но мы поскользнёмся, не заметят. Или быстро отмоемся. Для вас поскользнуться – катастрофа.

– Мы всё просчитали, – в прекрасном настроении возразила Тамара.

– Ой, ли?! – насмешливо, якобы в приветствии, приподнял фужер казначей. – Избирателем располагает один бог.

– И что вы предлагаете? – спросила Тамара, делая вид, что её внимание привлекло появление среди показываемой одежды модных, но с классическими традициями вечерних туалетов.

– Срок – мы, срок – вы.

Тамара отвлеклась от демонстрации, протянула ему для пожатия ладонь с цепкими и красивыми тонкими пальцами, чем-то напоминающими пальцы хищной птицы.

– Срок мы, срок вы.

Уже пожав ей руку, казначей при этой поправке привлёк женскую ладонь, будто пожатие было лишь случайным, а целью являлось желание разглядеть её. Мизинцем левой руки он медленно провёл по линии жизни ладони Тамары и, как будто вдруг увидел что-то нехорошее, покачал головой из стороны в сторону.

– Не поскользнитесь, – интонацией голоса предвещая ей это нехорошее, произнёс казначей и отпустил руку.

Тамара ему улыбнулась, показала прекрасные зубы. Его ответная улыбка была ещё более уверенной, и он глянул на наручные золотые часы.

– О! К сожалению, мне пора! – воскликнул он, всем своим видом показал, что торопится на условленную встречу.

Тамара с насмешливым недоверием отвернулась к подиуму, где наконец-то стали появляться коллекции, по-настоящему интересные присутствующей публике, коллекции дорогих и сверхдорогих нарядов.

Но казначей её не обманывал, он действительно торопился. На свидание с женщиной.

Русский ресторан, как все дорогие и престижные рестораны в такое время позднего вечера, был полон. На эстраде гитарист лихо наигрывал сложную новой аранжировкой известную мелодию. И словно прислушиваясь к ней, Марина и казначей Кандидата Протасова неловко молчали.

Они сидели в отдельном зашторенном кабинете. На столе были остатки ужина, и между недопитыми фужерами с шампанским он держал её ладонь в своей, другой рукой перебирал красивые пальцы девушки, превращая это занятие в бесконечное.

– Есть такое слово «карьера», – он пытался быть понятым. – Я хочу стать министром финансов. Иначе жизнь бессмысленна. – Он вдруг окаменел лицом и выговорил вполголоса, но с резким ожесточением. – Я буду им! – Очнулся от мысленной борьбы с тенями врагов, снова вернулся к их разговору. – Тогда разведусь... Сейчас развод – крест на карьере, потеря нынешнего положения перспективного человека. А без положения я тебе не нужен. – И раздражительно отпустил ладонь девушки. – И не надо говорить, я не прав.

– Два года назад ты обещал, – грустно сказала Марина.

– Я люблю сильнее, чем два года назад.

На это его возражение Марина натянуто улыбнулась.

– А я тебя впервые, кажется, нет.

От таких слов он холодно поднялся. Поднялась и Марина. Она была спокойнее, чем он ожидал, и казначей взял себя в руки.

– Знаю. Не уделяю тебе внимания. – На этот раз он выглядел мягким, убедительным. – Это временно. Потерпи. Ты ж видишь, занят с утра и до ночи.

Они направлялись к выходу, минуя основной зал. Но возле поварской их поджидал, отвлёкся от разговора с поваром хозяин ресторана. Из-за бородки он напоминал русского купца царского времени, и старался выглядеть русским предпринимателем, каким его себе представлял. Широким жестом он вынул из кармана, протянул казначею чек.

– Дополнительный взнос, – объяснил он. А обнятый казначеем, продолжил. – Если победит этот Грин, закрою дела в России. Уеду в Австралию, к чёртовой матери.

Казначей похлопал его по плечу.

– До этого не доёдёт.

Он сказал так, точно имел доступ к тайным сведениям, о которых не могли знать другие.

Расставшись с хозяином ресторана, ни он, ни Марина не возвращались к прежнему разговору. Безмолвствовали до тех пор, пока машина не выехала на ночной, расцвеченный яркими огнями проспект.

– К тебе? – сказал казначей, за рулём взглянув на девушку.

Он не сомневался в ответе, и был удивлён, когда она сказала:

– Не надо.

Больше не произносили ни слова до самого дома, где жила девушка. Он остановил машину на свободном месте у края стоянки, и Марина вышла, направилась к своему подъезду. Казначей глянул на наручные часы. Включил противоугонную систему и зашагал следом. Догнал её у лифта, и она промолчала, когда он вошёл в кабину и нажал кнопку её этажа. И только на лестничной площадке, куда они вышли, Марина прервала это молчание.

– Не надо заходить, – сказала она у входной двери своей квартиры.

– Кто он? – голос казначея вдруг прозвучал уязвлено, резко и требовательно.

– Не важно. Важно, что я отдыхаю за ним… От тебя… – Её голова дёрнулась от хлёсткой пощёчины. Но Марина продолжила. – Ты не хочешь понимать, как женщине важно ощущать надёжность в своём мужчине. Это успокаивает…

Пытаясь удержать слёзы, она прикусила губу.

– Тем лучше, – растягивая слова, зло произнёс казначей.

Он отыскал в кармане электронный ключ, вставил в щель и набрал код. Замок щёлкнул… Марина видела, что дверь сама распахнулась, и волосатая лапа изнутри прихожей в мгновение схватила казначея под воротником, кулак другой лапы врезал ему в челюсть, и его вдёрнули в квартиру. Девушка вскрикнула и побежала к лифту. Её нагнал, сзади зажал рот и, невзирая на сопротивление, потащил обратно высокий парень.