Пришелец - [47]

Норман опять подозвал Эрниха.

— Повтори ему, что он может менять оружие в ходе поединка, — сказал он.

— Он не сделает этого, — сказал Эрних.

— Гуса — опасный противник, — лукаво улыбнулся Норман.

— Кетты — честные воины, — ответил на это Эрних.

— Даже когда речь идет о жизни и смерти?

— Речь всегда идет только о жизни и смерти, — возразил Эрних, — но одни слышат и понимают это, а другие — нет.

— Он понимает? — Норман кивнул в сторону приготовившегося к схватке Дильса.

— Понимает, — сказал Эрних, — иначе он не был бы воином!

Они стояли перед массивной дверью в каюту Нормана, и Эрниху казалось, что он слышит за спиной редкое взволнованное дыхание. Он сосредоточился на этих звуках всем своим существом и сквозь толстую дверную доску увидел припавшую к замочной скважине Сафи. Горячий взгляд ее черного глаза впивался ему в позвоночник, упорно сверля кожу и слегка покалывая кость. Он сделал полшага в сторону и почувствовал, как облегченно вздохнула Сафи, увидевшая в извилистом просвете скважины Гусу, выставившего перед собой небольшой круглый щит, обитый жарко сверкающими на солнце шишаками. Вот он взмахнул кривым коротким клинком, на миг воздвигнув над головой прозрачный, отливающий жемчугом круг, затем свободно бросил руку вдоль тела и стал надвигаться на Дильса, не сводя с него глаз и плотно влипая босыми ступнями в шаткие доски палубы. Дильс оставался на месте. Он стоял спиной к гардарам, расставив в стороны чуть согнутые в коленях ноги и слегка покачиваясь в такт корабельной качке. Его руки, выбеленные долгим полумраком заточения, покрытые грязными потеками высохшего пота, казалось, бессильно висели вдоль свалявшихся волчьих хвостов на бедрах, и только сухие бурые пальцы мертво захлестывали кожаную петлю щита и резную рукоятку кинжала. Его глубоко посаженные голубые глаза не мигая следили из-под кожаного козырька за каждым движением Гусы, не забывая постреливать по сторонам, как бы навскидку измеряя пространство схватки.

— Сафи еще не вполне оправилась от лихорадки, — сказал Норман, не поворачивая головы, — к тому же она слишком впечатлительна… Подержи пистолеты!

С этими словами он передал Эрниху оба пистолета, размотал широкий черный пояс и небрежно бросил его на ручку двери, перекрыв извилистую щель замочной скважины тяжелыми шелковыми складками.

Дильс покосился на пистолеты в руках Эрниха, и в этот миг Гуса прыгнул, звякнув браслетами на лодыжках и короткой молнией выбросив перед собой клинок. Дильс качнулся в сторону, и клинок блеснул вдоль щита, со свистом разрубив жаркий воздух над палубой. Черная спина Гусы вдруг открылась перед Дильсом во всей своей беззащитности, но он увидел, как потемнели черные дырочки пистолетных стволов в руках гардаров, и попятился к мачте, переступая твердыми ступнями по липким горячим доскам палубы. Теперь он стоял как раз против капитанской каюты и видел, как Норман принял от Эрниха свои пистолеты и, не найдя места, куда бы их заткнуть, просто положил на палубу перед собой. Гуса опять повернулся к Дильсу, опять образовал клинком жемчужный круг над черной курчавой головой и вдруг как будто насмешливо подмигнул воину. Дильс облизнул пересохшие губы и тылом ладони поднял над потными бровями кожаный козырек. Дильс понял, что теперь Гуса не будет спешить с выпадом, но дождется, когда он сам бросится на него. Он даже начал поддразнивать Дильса, вытягивая трубочкой толстые черные губы, посвистывая и постукивая плоскостью клинка по шишакам на щите. Но, видя, что Дильс по-прежнему не трогается с места и только слегка покачивается, как бы разминая одеревеневшие от долгого сидения ноги, Гуса поймал на плоскость своего клинка солнечный луч и направил вытянутое пятно отражения в глубоко посаженные глаза воина. Дильс прищурился, чуть пригнул голову, а когда короткая прозрачная тень Гусы метнулась к нему, опять шагнул в сторону и с силой ударил тяжелым щитом в открытое черное плечо. Гуса охнул, упал на руки, но тут же вскочил, подпрыгнул и, крутанувшись в воздухе, чиркнул кривым клинком над головой пригнувшегося Дильса. Воин выбросил вперед ногу, удар пришелся в самый центр живота и отбросил черного великана спиной к мачте. Дильс услышал восторженный возбужденный рев гардаров, но черные дырочки пистолетных стволов смотрели на него со всех сторон, как глазки голодной волчьей стаи, и предупредительное молчание этих дырочек было красноречивее всякого рева. Теперь он стоял спиной к каюте Нормана и слышал, как тот что-то одобрительно, но несколько удивленно говорит Эрниху на своем отрывистом лающем наречии.

— Мы — маленький народ, — по-кеттски ответил Эрних, — и потому один наш воин должен стоить многих.

Норман опять что-то коротко спросил у него, и Эрних опять ответил по-кеттски достаточно громко, чтобы Дильс мог слышать его.

— Если бы у ваших людей не было пистолетов, — услышал он, — Дильс и Свегг могли бы управиться со всей командой.

Опять короткий лающий вопрос Нормана, и опять ответ:

— Наши люди гораздо легче переносят голод — кетт может прожить две луны, питаясь семенами шишек и выпивая горсть воды в день. Вы слишком изнеженны.