Пришелец - [35]

Затем зрителям продемонстрировали наш оборонительный потенциал. Правда, в весьма скромном объеме, поскольку сегодня не годовщина вооруженных сил, а всеобщее народное торжество. И все же грозное оружие действует завораживающе. Пусть враги не тешатся мыслью, будто мы не в состоянии себя защитить! При первой необходимости сигарообразные ракеты устремятся туда, куда следует, и поразят то, что надо. Хотя, конечно, мы надеемся, что рано или поздно мир и гармония восторжествуют на земле. Не бывать войне-пожару! Наш народ принципиально выступает за уничтожение оружия, но мы не можем пойти на это в одностороннем порядке из-за коварства соседей. И до тех пор, пока они не отнесутся серьезно к нашему призыву, укрепление оборонной мощи государства приобретает жизненно важное значение. Мы бдительно стоим на страже, даже намечаем создать оборонительную сеть, сквозь которую не прорвется ни один вражеский носитель смерти. И для того, чтобы система "космической обороны" была создана скорее, мы готовы подтянуть ремни.

А все-таки молодой человек ощутил некоторое облегчение, когда смертоносная техника покинула стадион, чтобы, как подобает верным сторожевым псам, залечь в укрытиях и чутко дремать там, приглядывая одним глазом.

И вот на газон высыпают спортсмены. Показательные выступления начинаются со сложнейших акробатических номеров, самым неожиданным и чудесным образом возникают священные символы нашего государства вперемежку с прелестными цветочными композициями — приметами весны, поскольку сегодня держава и весна почти синонимы.

Затем на футбольное поле выбегают юноши в стилизованных спецовках, неся с собой реквизит, соответствующий некоторым трудовым процессам. Они разбиваются на группы, наверняка задавшись определенной целью. Похоже, сейчас живыми буквами будут начертаны какие-то слова, какой-то лозунг или пожелание.

Первая группа уже составляет великое имя, к МОНО прибавляется Ц, а следом и все остальные буквы. Вторая группа, она поменьше, образует слово МНОГИЕ. Ага, пожелаем и мы Моноцетти многие… Но что? Что именно желаем мы главе государства? В завершающем ряду вроде бы случилась заминка. Неужто чего-то недостает?

В сердце молодого человека закрадывается холодок. Не имеет ли место нелепая, ужасающая, а может быть, даже спровоцированная осечка: кажется, должно получиться слово ANOS, что означает "лета". Если А и S почти выписались, если О более или менее узнаваемо, хотя и не совсем округлилось, то с буквой N просто катастрофа. Над этим N отсутствует знак тильда, напоминающий волнообразную капустную сечку, знак, который смягчает согласную, придавая ей носовое звучание.

Только чего ради обращать внимание на какой-то пустяковый диакритический значок? — может кое-кто спросить. Что от него зависит? А вот зависит, да еще как!

В своем рассказе — который мы, пожалуй, могли бы назвать сказкой, кошмарной сказкой для взрослых, — мы не обозначили страну, где происходят все эти события, наводящие на грустные размышления. Не станем делать этого и сейчас, хотя словечко ANOS по крайней мере выдает государственный язык; к счастью, испанский довольно широко распространился по планете.

Однако вернемся к тильде. Из-за отсутствия этой капустной сечки на траве получилось существительное в именительном падеже, по крайней мере известное медикам, а впрочем, не только им. ANOS — не что иное, как окончание нашего пищеварительного тракта. Прямая кишка…

На стадионе ждут, во что все это выльется. По счастью, в большинстве своем народ не уразумел ужасной, безобразной оплошности. Положение еще можно исправить.

И тут наш молодой человек вскакивает со скамьи.

Вот бросился он к чаше стадиона — смертельно бледный, но преисполненный высокой решимости. На счастье, бежать недалеко: если помните, он сидел в секторе для привилегированных. Да кто же этот сумасшедший? — вероятно, подумали на трибунах. Двое полицейских попытались его задержать, но он, невзирая на смертельную опасность, оттолкнул их. Теперь все взоры обратились к нему, и это хорошо, потому что он отвлек внимание от неправильно сложившегося слова.

Он подбегает к той группе юношей, в чью задачу входило изобразить дополнение, уточнить то, что мы так учтиво желаем дорогому Моноцетти.

Вот он бросается на землю повыше буквы N — ox, никак ему не изогнуться на манер капустной сечки! — однако, глядите-ка, наш молодой человек находчив: он выхватывает из кармана две газеты; несколько переломив в поясе свое распластанное тело на манер знака шалашиком, который французы называют acсent circonflexe, и, продолжив фигуру сложенными вдоль газетами, получает необходимую тильду.

Все сразу же становится ясно! Разумеется, народ желает благородному Моноцетти многие лета! Прокатывается гром аплодисментов, полностью заглушая единичные смешки, явно исходившие от представителей гнилой интеллигенции — наиболее циничного слоя общества. Кто же еще способен уловить, к чему привела бы заминка на поле?!

Как хорошо, что я успел, подумал молодой человек. Под его носом сладко пахла трава, примятая бутсами. Уголком глаз он видел президентскую ложу, золотистые ее отсветы. Красные лучи заходящего солнца преломлялись в стеклянных гранях, казалось, будто ореол, светящийся нимб озаряет святой престол. Как точно рассчитали время, как пунктуально выдержали программу: создалось впечатление, что даже солнце явило горнюю милость и в силу своих возможностей приукрасило сей величественный миг. Миг, который мог обернуться конфузом, даже скандалом, если бы он, да, именно он, не спас положение.