Пришёл, увидел и убил. Как и почему римляне убивали - [78]

С юридической точки зрения большинство из этих на первый взгляд случайных смертных приговоров выносились «плохими» императорами на основании Юлиева закона о величии (lex Julia maiestatis), изданного Юлием Цезарем или Августом. Иногда его называют законом об измене, но на самом деле здесь всё немного сложнее. Измена – это крайняя степень нелояльности государству. Чтобы человека признали виновным в измене, он должен конкретными действиями нанести государству ущерб: например, заняться шпионажем в интересах другой страны, попытаться убить монарха или вступить в иностранную армию. Всё это действия, требующие значительных усилий. Большинство людей, прямо скажем, на такое не пойдут. С другой стороны, оскорбить «величие» (maiestas) можно было, даже не прилагая существенных усилий. Это чем-то похоже на «оскорбление величества» в монархических государствах. Под «величием» понималось достоинство римского государства в широком смысле этого слова. В теории, такие законы принимались, чтобы защитить государство от враждебных действий (perduellio), но, конечно, и безопасность, и величие, и достоинство можно трактовать очень широко. И из-за этой вот широты трактовки maiestas превратилась в расплывчатое, абстрактное, неопределённое и порой смертельно опасное понятие. Законы об оскорблении величества существуют и сегодня, в частности, в Таиланде. Тайская хунта, к примеру, посадила в тюрьму некоего Сирафопа Корнарута за какие-то стихи, а некую Ари К. – за то, что она оделась в чёрное в день рождения короля. А члена парламента Паннику Ванич судили за жест, который она показала перед портретом покойного короля. И так далее и тому подобное.

«Величие» императоров из династии Юлиев-Клавдиев заключалось, в частности, в том, что они считались потомками божеств – как «настоящих» богов, так и недавно обожествлённых людей. Юлии претендовали на происхождение от Венеры, одного из двенадцати главных божеств греко-римского пантеона; вдобавок обожествлены были и Юлий Цезарь, и Август. Важно отметить, что у римлян было два слова для обозначения божества: deus и divus. Изначально они использовались как синонимы, но после обожествления Юлия Цезаря, которое сопровождалось явлением кометы, якобы представлявшей собой его душу, вознёсшуюся на небеса, всё изменилось. Богов, которые никогда не были смертными, стали называть словом deus (или dea, если речь шла о богинях), а обожествлённых людей – словом divus. Юлий Цезарь – divus, а Юпитер – deus. Отличие небольшое, но чёткое. Обожествлённые императоры считались богами, но не такими, как Марс, Венера или Юнона. Точно так же, как Билли Шарп – профессиональный футболист (я выбрала его наугад из состава команды «Шеффилд Юнайтед»), но далеко не такого класса, как Лионель Месси. Месси – Зевс, а Шарп – всего-навсего Юлий Цезарь. Шарпу не платят по 80 миллионов долларов в год, в Китае нет посвящённого ему тематического парка, а над его домом, даже по слухам, нет бесполётной зоны, но он всё-таки играет в Премьер-лиге и получает за это деньги – никак не меньше тысячи фунтов в неделю. И он есть в компьютерных играх серии FIFA, и люди готовы платить целых 50 фунтов за футболку с его именем. Может, он и не Зевс, но у него всё хорошо. Так вот и Юлий Цезарь пользовался священным статусом – и все его потомки тоже.

Этот священный статус подразумевал, что каждому обожествлённому императору был посвящён как минимум один храм, в его честь приносились жертвы, его имя было неприкосновенно. Август ввёл всё это вполне намеренно, чтобы его привилегированное положение не ограничивалось рамками официальной политической системы. Священный статус конкретного императора и должности принцепса как таковой означал, что любые направленные против них слова или действия – даже самые расплывчатые – могли трактоваться как унижение их достоинства, величия и божественности. Высмеивание императора считалось одновременно богохульством и оскорблением государства и, таким образом, формой государственной измены. Сильные – они же «хорошие» – императоры, стяжавшие воинскую славу или отличавшиеся политическим чутьём, могли не беспокоиться о «величии». Веспасиан стал императором, одержав победу в гражданской войне, и сокрушил иудеев столь безжалостно, что последствия его жестокости ощущаются и сегодня[222]. Он мог подавить любую оппозицию и не опасался потерять власть, а потому при нём практически никого не казнили за оскорбление величия. Никого, кроме человека по имени Гельвидий Приск, который упорно отказывался называть императора его императорским именем и вообще всячески демонстрировал непокорность, пока у Веспасиана не сдали нервы. Но Приск действительно напросился. А вот младший сын Веспасиана, Домициан, не чувствовал себя столь уверенно. В отличие от отца и брата, он не совершал военных подвигов и даже не стёр с лица земли ни одного священного здания. Правда, он попытался начать войну в Германии, когда ему было четырнадцать лет, но за это отец и брат постоянно над ним смеялись. В результате он очень боялся потерять унаследованную от них власть и активно пользовался законом об оскорблении величия. Он не оставлял безнаказанной ни одной мелочи, потому что чувствовал шаткость своего положения и считал, что ему может повредить любая мелочь. Он подчёркивал свою связь с богами (и его отец, и его брат были обожествлены), щеголяя в золотом венце с изображением Юпитера и вбивая в головы подданных выдумки о старинной римской морали.