Приручить темноту - [44]

Осознав, что творю, осторожно разжала пальцы и рискнула приоткрыть глаза. Разницы никакой.

— У меня н-никтофобия, — пояснила свое состояние севшим голосом.

— Никтофобия? — он на мгновение задумался. — Темноты боишься?

Я кивнула. Анвар не мог этого видеть, но почувствовал. Так мы и стояли некоторое время. Я никак не могла набраться храбрости, чтобы от него отодвинуться, а он не спешил выпускать меня из объятий. Удивительно, но страшно мне уже не было. Было хорошо. Присутствие Анвара надежно прогнало все мои страхи.

Неожиданно свет экрана мобильника разогнал кромешную тьму, и цепляться за него стало как-то неловко. Осторожно отстранилась, обхватив себя руками и не глядя мужчине в глаза. Растерянно зашарила взглядом по кабине лифта и, спохватившись, принялась подбирать оброненные вещи. К счастью, телефон не разбился, но связь отсутствовала.

— Не ловит, — я впервые посмотрела на Анвара.

Он, хмуро сведя брови, смотрел куда-то в нижний угол кабины, держа у уха трубку. Поймав мой взгляд, словно оттаял. Исчезла залегшая промеж бровей складка, приподнялись в полуулыбке уголки губ.

— Не плачь, сейчас нас отсюда вызволят.

— Я не плачу!

Его свободная рука потянулась к моему лицу. Большой палец стер одинокую слезинку с моей щеки. А я вдруг обнаружила темное пятно от туши для ресниц на его рубашке.

— Как скажешь, — усмехнулся он и скинул звонок.

Подсвечивая экраном панель управления, вдавил кнопку вызова лифтеров. Спустя минут десять стараний нехитрые действия возымели результат, нам ответил скрипучий голос пожилого дежурного, пообещав прислать лифтеров в течение получаса.

— Не паникуйте и не курите в лифте ни в коем случае. Электричество отключил город, на подстанции авария из-за грозы. Потихоньку восстанавливают, — проинформировал он нас, прежде чем прервать связь.

Чтобы скрасить ожидание Анвар завел непринужденный разговор о работе, который ненадолго отвлек нас от бедственного положения. И все же ожидание затянулось. Я с тревогой наблюдала, как на глазах садится батарея мобильного, но не могла себя заставить выключить экран и снова очутиться в полной темноте. Фонарик я так и не нашла, наверное, где-нибудь выронила или оставила в другой сумке.

Ужасно хотелось наклониться и растянуть замлевшую поясницу. Вместо этого, я устало привалилась к стенке лифта и, сняв одну туфлю, принялась шевелить пальцами — долго стоять на каблуках еще хуже, чем ходить. Заметив мою нехитрую разминку, Анвар вдруг скинул свой дорогущий пиджак и запросто бросил на пол, а затем ничуть не стесняясь уселся на него.

— В ногах правды нет, — провозгласил он прописную истину и приглашающим жестом хлопнул по колену.

— Что, настоящий солдат никогда не станет стоять, когда можно присесть? — усмехнулась я, вспомнив любимую поговорку Сан Саныча — Варькиного отца.

— Настоящий солдат никогда не станет сидеть, если можно прилечь, — широко улыбнулся Анвар.

Он тоже знал эту поговорку, и после такого ответа я немного стушевалась.

— Садись не стесняйся, не та ситуация, чтобы проявлять героизм выдержки, — он бесцеремонно потянул меня за руку.

Анвар расселся посередине, и я расположилась рядом. Чтобы уместиться на пиджаке, пришлось прижаться к его теплому боку. Специально он, что ли? А и ладно, так даже лучше, учитывая, что я начинаю замерзать. Не сдержав стона облегчения, я вытянула ноги.

— Лучше выключи, а то совсем сядет.

Анвар осторожно забрал у меня из рук смартфон и погасил экран, погрузив пространство кабины в темноту.

— Ничего не бойся, я с тобой.

Нащупав мою руку, он вложил в нее мобильник, и в тот же миг зашевелился. Я задержала дыхание, когда его ладони легли мне на талию. Осторожно приподняв, он подтянул меня ближе, усаживая к себе на колени. Уверенно прошелся теплыми пальцами по лодыжке и, подтянув мои ноги ближе, снял туфли. Стиснув одну за другой стопы, поставил их на край пиджака и накрыл полой сверху.

Во время всего действа я обеими руками вцепилась в смартфон, таращась в темноту стеклянными глазами. Палец нащупал кнопку разблокировки экрана, но я так ее и не нажала. Только сидела с выпрямленной спиной, словно проглотила кол, и боялась пошевелиться и разрушить странную сказку. Боже! Что он вытворяет?! Но, Господи, как же приятно!

Он словно почувствовал мое состояние.

— Расслабься. Это ровным счетом ничего не значит, — его ладонь чуть надавила на мое плечо, побуждая прильнуть к его груди. — Просто немного комфорта, который мы можем себе позволить в подобных условиях. От меня не убудет, а тебе не стоит сидеть на холодном.

Он ненадолго о чем-то задумался, затем коротко ударил затылком по стенке кабины лифта сетуя:

— Нет, подумать только! Такие деньги плачу за аренду!

И вдруг расслабился, как-то задорно хмыкнул и неожиданно сменил тему:

— Если ноги замерзнут, скажи.

— Угу.

Впервые за долгое время я была рада оказаться в полной темноте, чтобы собеседник не видел моих пылающих щек и ушей. Прикрыв глаза, я переживала целую сотню ощущений одновременно. Неловкость и крепость моральных принципов не на жизнь, а насмерть сражались с чисто женским желанием побыть слабой — в современном мире это роскошь. Жаль, что многие мужчины совершенно перестали осознавать сей факт. Анвар не распускал рук, сидел тихонечко и вполне целомудренно обнимая меня за талию, и, окончательно решив, что ничего плохого не произойдет и никто не узнает об этих наших необычных посиделках в темном лифте, я тихонько вздохнула и, наконец, действительно расслабилась.