Природа и человек в древнем Египте - [53]

Считается, что стандартный индивидуальный земельный участок, типичный уже для аграрной практики Среднего царства, имел площадь 20 арур (54700 м²) [Берлев 1965, с. 5–6].[56] При этом весьма похоже [ср.: Савельева 1992, с. 71–72], что свое происхождение он вел от надела земли ^сhl (^ͻht) размером 19 ⅝ аруры, который упоминается в одном из указов царя VI династии Пепи II храму бога Мина в Коптосе [см.: Goedicke 1967, Abb. 9; Urk. I, S. 286, Z. 13]; как полагали, этот надел отвечал землемерному стандарту, применявшемуся в те времена на государственных (царских) полях [Савельева 1992, с. 111]. В указе храму Мина иероглифическое написание пахотной земли, на которой, находился участок в 19 ⅝ аруры, выглядит следующим образом: 

[Urk. I, S. 286, Z. 13]. Практически идентичное обозначение обрабатываемой земли мы обнаруживаем в повелении того же Пепи II двору "Укрепляет (бог) Мин (царя) Неферкара":

 [Goedicke 1967, Abb. 10; Urk. I, S. 294, Z. 2]. Присущий обеим надписям детерминатив в виде пса-Анубиса, возлежащего на алтаре или гробнице, дает нам немалое основание для допущения, что в документах идет речь о землях одного типа. В указе двору сообщается, что они сделались территорией, наполовину затапливаемой ежегодными разливами (rmn ĭr m ^ͻht b^chjwt rnpj), на которой, кроме того, "нарезаны" участки пашни, именуемые š^c(w) [Urk. I, S. 294, Z. 2–3]. Особенность этих делянок š^c(w) заключалась в том, что они занимали лучшие земельные угодья, заливавшиеся Нилом даже в годы низких половодий [Савельева 1962, с. 42; 1992, с. 157, пр. 9].

Подытоживая сказанное, предлагаем в качестве рабочей гипотезы следующий фрагмент реконструкции социоестественного процесса в Египте конца Старого царства. При VI династии в результате уменьшения стока и снижения разливов Нила пространство самых плодородных пойменных земель значительно сократилось — местами, возможно, вдвое; земли, остававшиеся в границах половодий, в централизованном порядке дробились на участки, славившиеся наивысшим качеством; на землях именно этой категории появился участок площадью 19 ⅝ аруры, который, вероятно, был прообразом стандартного надела в 20 арур, в дальнейшем определившего трудовую норму древнеегипетского ĭhwtj-единоличника.

Итак, не исключено, что первые опыты "прогрессивного" индивидуального земледелия в нильской пойме, внедрение которого относилось к главным тенденциям социального переворота в Египте на рубеже III–II тыс. до н. э., были теснейше сопряжены с катастрофическим для человека хозяйствующего естественным преображением вмещающего ландшафта, приведшим к утрате государством части наиболее производительных земель и вынудившим общество прибегнуть к решительным мерам адаптации в непривычно изменившейся среде обитания.[57] Эти меры в обстановке критического падения продуктивности земледелия, с осознанием несостоятельности одного только физического ужесточения фиска, могли включить в себя и реформирование последнего в направлении усовершенствования учета остатков ценнейшей заливной пашни и ее разбивки на элементарные индивидуальные доли с заменой на полях неспециализированных "ватаг" работниками-профессионалами, облекавшимися персональной ответственностью за выполнение назначенной им трудовой нормы. Устойчивость новой административно-хозяйственной традиции, которая не прервалась с завершением эпизода аномально низких разливов Нила конца III тыс. до н. э. и со Среднего царства прочно вошла в повседневную жизнь древних египтян, очевидно, была обеспечена общественными механизмами, обсуждение которых пока не входит в нашу задачу. Выскажем лишь предварительное соображение, что "индивидуализация" труда земледельцев в Египте находилась в непосредственной связи с утвердившимся в эпоху Среднего царства обычаем проведения государственных смотров рабочей силы с целью ее распределения по социально-профессиональным разрядам [Берлев 1984] и с ликвидацией крупных вельможеских хозяйств староегипетского образца [Перепелкин 1988б].

VI династия: накануне Второго социально-экологического кризиса в древнем Египте

Изложенная социоестественная гипотеза о фундаментальных изменениях, коснувшихся земледельческого уклада и, следовательно, в целом структуры староегипетского общества в условиях иссушения водосборного бассейна и постепенного снижения разливов Нила во второй половине III тыс. до н. э., развивает мысль, что при VI династии в Египте уже формировались предпосылки социально-экологического кризиса, который, насколько мы понимаем, задал направление и сообщил необратимый характер эволюции фараоновской цивилизации от централизованного государства с пережитками архаической номовой самобытности к новодинастическим, "имперским" принципам самоорганизации.

Подчеркнем, что представление о синхронных кризисных явлениях в природе и обществе в конце Старого царства, вырисовывающееся в ракурсе СЕИ, согласуется с классической египтологической теорией роста экономического и политического могущества номовой знати в ущерб власти царей V-й и, особенно, VI-й династии [см., например: Перепелкин 1988а, с. 373 сл.;