Принудительный труд восточных рабочих в аграрном секторе экономики нацистской Германии (1941 - 1945 гг.) - [53]
Ситуация была иной, если объектом сексуальных домогательств немецких мужчин становились женщины из Советского Союза. Сексуальное насилие со стороны немецких мужчин, использовавших беспомощное положение «восточных работниц»>554, не подлежало суровому наказанию. «Памятки» об обращении с «восточными рабочими» в сельских хозяйствах подчеркивали, что «любое аморальное действие, в особенности половые отношения между немецкими и русскими рабочими запрещено»>555. Однако, реальность была иной. Как правило, женщины не говорили о сексуальном насилии из стыда или страха пред полицейским преследованием>556. Материалы гестапо свидетельствуют, что насилие над «восточными работницами» не было редким явлением. Однако, для гестапо понятия «жертвы» и «преступника» имели иное значение, поскольку в отношении советских женщин действовала «презумпция виновности»>557. Как правило, сексуальные контакты с работницами принудительного труда приводили к аресту или отправке в концентрационный лагерь немецких мужчин лишь в том случае, если речь шла не о насилии, но о возникновении серьезного чувства .
На примере интервью с Устиной Ш. видно, что основную поддержку при оказании сопротивления «восточные рабочие» находили в группе работников принудительного труда. В поместьях, хозяева которых полностью выполняли нацистские предписания об использовании в колоннах и лагерном содержании, «восточные рабочие» сталкивались с условиями труда и содержания, во многом аналогичными промышленным. Здесь было гораздо проще выполнить предписание о запрете так называемой «общности стола». Столы в таких хозяйствах стояли не только отдельно для хозяев и иностранных рабочих, но и для каждой группы иностранных рабочих>558. Владельцы поместий могли приписать к себе дополнительных работников, поэтому ценность отдельного работника для экономической жизнеспособности хозяйства была невелика.
В то же время работа в группе давала «восточным рабочим» возможность оказания друг другу моральной и физической поддержки, совместного отдыха в культурно близкой среде. В соответствии с нацистским законодательством «восточные рабочие» должны были находиться на территории рейха в условиях строгой изоляции, которая исключала контакты с земляками или рабочими других национальностей. Тем не менее, материалы интервью свидетельствуют
о сравнительно легкой возможности для работников принудительного труда покинуть хозяйство, если они размещались в незапираемых помещениях. «Восточные рабочие», оставившие нелегально в комендантский час место своего расквартирования, собирались по вечерам в окрестностях деревни точно так, как это делала сельская молодежь у себя на родине. Подобные вечерние посиделки носили интернациональный характер: их участниками были украинцы, русские и поляки. В местных отделениях жандармерии такие собрания иностранных рабочих воспринимались как угроза безопасности немецкого населения или подготовка побега, и жестко преследовались: в сельской местности регулярно проводились облавы с целью контроля за соблюдением «восточными рабочими» комендантского часа>559.
Несмотря на то, что в группе работников принудительного труда зачастую устанавливался сложный комплекс взаимоотношений, общие трудности приводили к возникновению чувства солидарности между ними. Устина Ш. вспоминает, как однажды по ее недосмотру умерла хозяйская лошадь, а сама Устина была спасена работниками: «...приказали эти хлопцы: не дай Бог, кто скажет, мы вам дадим, сами с вами расправимся. Смотрите, не скажите, что напоили коня (...), нас всех повесят. Ну, никому никто ничего не сказал, не признался. И врачей вызывала она (хозяйка). И ничего они не добились. Ну, я загнала лошадь. А девчата напоили»>560.
Таким образом, несмотря на худшие условия содержания и обращения, «восточные рабочие», использовавшиеся в поместьях подвергались меньшей степени изоляции, чем в мелких хозяйствах. Психическое напряжение находившихся под постоянной угрозой наказания «восточных рабочих» или чувство тоски по дому компенсировалось и частично перерабатывалось в группе соотечественников>561. Чувствуя поддержку группы, «восточные рабочие» легче шли на протест.
При этом следует отметить, что «восточные рабочие», использовавшиеся в группе, обладали сравнительно небольшой возможностью улучшить свое положение за счет взаимоотношений с немецким населением. Даже в условиях принудительного труда группа работников зачастую поддерживала традиционный образ жизни советских селян. Межкультурная коммуникация, обмен опытом, усвоение ценностей и восприятие образа немецких крестьян здесь были довольно незначительны.
«Восточные рабочие», использовавшиеся по одиночке, несколько иначе описывают свои взаимоотношения с немецким населением, чаще указывая на возможности приспособления. Интервью с Верой В.>562, бежавшей во время бомбежки с фабрики «Штольбергер Металлверке» и нашедшей убежище в разгар сельскохозяйственных работ в малом крестьянском хозяйстве неподалеку от г. Штольберг, является характерным примером для рассмотрения опыта приспособления «восточных рабочих». Сменив с помощью побега место работы, Вера В. попала в существенно лучшие условия труда и содержания, получила возможность лучше питаться. Свои условия жизни и отношение немецкой семьи к ней Вера В. оценивает в целом положительно. Имея опыт работы в промышленности, она сразу уяснила для себя основное отличие ее нового положения: «Ну, не били, не хочу сказать, не били. Хозяйка сказала, напиши письмо, есть ли кто дома. Если нет никого дома живых, так, а если есть кто живой, так замуж тут отдам тебя. Шутила, может, со мной или что, а я плачу. Так она мне говорит: «Не надо плакать. Тебе у нас не плохо. Мы тебя не обижаем. Погляди, как другим тяжело. А ты кушаешь хорошо. Все это война. Переживется война и поедешь домой»
