Принцип вины - [3]

* * *

Кто любит жену, бреется вечером. Кто любит начальство — утром. Подполковник Егоров любил и жену, и начальство и поэтому брился дважды в день.

Процесс избавления от щетины был ему не в тягость. Напротив, искренне нравился. Необыкновенной мягкости помазок из шерсти енота, душистые мыльные кремы разных сортов и дорогой итальянский станок (пластмассовые однодневки типа «жиллет» Егоров презирал!) превращали эту нудную для многих мужчин процедуру в настоящее священнодействие.

После бритья Егоров непременно втирал в кожу специальный смягчающий крем, затем щедро сбрызгивал лицо дорогим одеколоном «Фаренгейт», испытывая животное удовольствие от пощипывания, а уж потом шел на кухню и заваривал в турке хороший кофе. Это была приятная прелюдия к тем суровым будням, которые Сергей Аркадьевич проводил в кресле начальника одного из отделов штаба ГУВД.

В это утро, закончив бритье, Егоров посмотрелся в зеркало, потер выскобленный подбородок и удовлетворенно произнес:

— Попка младенца!..

В его устах это означало высшую категорию качества.

С кухни доносились бодрые звуки «Радио шансона». Ни с того ни с сего Егоров вдруг мрачно запел:

— Вино на пиво — это диво! Пиво на вино — это говно!..

Так любил говорить его дедушка, а он знал толк в предмете.

«Надо предложить этому… как его… Шнурову из „Ленинграда“, — зачем-то подумал Егоров. — Пригодится как припев к новой песне…»

Этим утром подполковник страдал от похмелья. Оно нещадно терзало его, не делая скидку ни на возраст, ни на высокое звание. Что интересно, с количеством выпитого накануне такое состояние не всегда совпадало. Егоров давно выработал для себя нехитрые правила: нельзя пить в полнолуние и мешать напитки по мере убывания крепости. Однако вчера ему пришлось поступиться принципами: отмечали новую звезду на два просвета его старинного приятеля из ГУВД.

«Пиво на вино — это… очень неправильно!..» — скорбно согласился сам с собой Сергей Аркадьевич.

Теперь за эту беспринципность пришлось жестоко платить. В затылке что-то бухало, как огромное сердце, мысли ворочались, как ржавые шестеренки, а окружающий мир казался капканом, в который его загнал служебный долг.

«Да, возраст обязывает», — размышлял Егоров, по дороге на работу прислонившись к холодному поручню вагона метро.

Временами Сергей Аркадьевич чувствовал себя старым. «Ведь что такое возраст? — с философской грустью размышлял он. — Это когда ты идешь из универсама, несешь в руке рулоны туалетной бумаги, тебе навстречу идут молодые симпатичные барышни, а тебе — не стыдно. Совсем не стыдно…»

Доковыляв до своего кабинета, он первым делом потянулся к бутылке коньяка, припрятанной в тумбочке, но достать ее так и не успел — в дверь робко постучали.

— Да… — начальственно откашлялся страдалец.

В кабинет протиснулся мужичок лет тридцати с небольшим. Строгая темно-синяя тройка придавала ему сходство с преподавателем математики. Прижимая к груди барсетку и пропуск, он произнес:

— Здравствуйте, я Толстых от Бузиновского. Он вам звонил?..

Егоров нацепил на круглое лицо самую радушную улыбку из своего, в общем-то, небогатого мимического арсенала.

— От Даниила Аркадьевича?.. Проходите, пожалуйста…

Егоров с трудом извлек свое грузное тело из начальственного кресла, указал гостю на один из стульев у Т-образного стола, сам сел напротив, всем своим видом излучая приветливость. Правда, давалось это нелегко. Он заметил, что у посетителя тоже дрожат руки:

— Вот… — Толстых выложил на стол свою визитку, которая тут же прилипла к полированной поверхности. Справившись с непослушным куском картона, Егоров взглянул на собеседника:

— Так, Геннадий Ефимович… Ну и чем я могу вам помочь?

Посетитель заметно нервничал и слегка заикался, поэтому дублировал фразы, как робкий студент на экзамене.

— Вы понимаете, у меня фирма. Фирма сравнительно молодая, по поставке импортной сантехники… Вот, а все мои деловые партнеры, они, знаете ли, люди судимые — издержки производства.

Егоров сочувственно покачал головой:

— Это возмутительно!

Его собеседник на мгновение забыл о своей стеснительности.

— Да они же меня за человека не держат!.. Ты, говорят, параши не нюхал!.. Сиди и не вякай… Простите, это я цитирую.

Толстых снова смутился, словно кисейная барышня, и продолжил:

— Ну, типа, кто на зоне не бывал, тот жизни не видал, и все такое…

Испытав новый приступ головной боли, Егоров пожал плечами.

— Так и не связывайтесь с ними.

— Ага, а дело-то встанет!.. Я и так в долгах, как крыша в птичьем дерьме.

Егорова начал раздражать этот идиотский разговор.

— Ну и чего вы хотите?

— В тюрьму.

— Куда?!

Улыбка медленно сползла с лица Сергея Аркадьевича. Он в недоумений уставился на посетителя: «Только психов мне сейчас и не хватает. Для полного, всеобъемлющего счастья».

Толстых, словно читая его мысли, поспешил уточнить:

— Я ненадолго — дней на пять, не больше… Ну, просто для поддержания авторитета, что ли, и какой-то внутренней уверенности…

Подполковник в пятый раз перечитал визитку и выдавил улыбку, больше похожую на гримасу отвращения.

— Э-э… А как же вас в тюрьму-то? Без статьи?..

— Вот я слышал, что в Швеции услуга такая есть, ну, типа экскурсии, понимаете? Платная… Я готов…