Принцип Солнца - [222]

Алексей руку ему пожал.

“Ну, спасибо, сын! Дети-то, королева, отца признали. Моя кровь, невооруженным взглядом видно. – Так бы и стоял герой с дочкой на плечах, не отпуская руку сына. Замерли часы: Одиссей впервые увидел своих детей. Так бы и стоял, если бы не Пенелопа, неистовые глаза которой жгли ему спину. – Дорогая, ты полегче, полегче; куртка уже дымится. Иду к тебе, иду”.

– Алька, ангел мой, познакомь меня с твоей мамой, – попросил Дмитрий.

– Пойдем, дядь Дим, – ответила Алька. – Мам, это дядя Дима, он – геолог, и он знает, что я – ангел. А это моя мама, она – садовница, любит Макса и пишет книжки.

“А еще, дочка, она моя Оленька, моя любовь и моя судьба. Сейчас тебе сделать предложение, пока ты еще не опомнилась, или попозже,

когда ты придешь в себя от радости и неожиданности?” – думал Дима.

Его глаза, как бы он не старался их прищуривать, говорили о восхищении ее красотой и неодолимом желании близости. В ее глазах, хотя она старалась смотреть в сторону, он прочитал, что ждала. Дмитрий сжимал Алькины коленки; дочка обняла его за шею, положила подбородок на голову, и, улыбаясь, смотрела на маму.

А Дима смотрел на Олю отчаянно влюбленно, позабыв обо всем не свете. Губы шептали “хочу тебя, хочу прямо сейчас”. Он, как солнце, излучал любовь и тепло. Ольга почти растаяла от его взгляда. Ее глаза увеличились до невероятных размеров: Димка видел в них свое отражение в полный рост, даже Алька поместилась, и очень хотел утонуть в этих родных глазах, неопределенного сине-зеленого цвета…

– Ничего не понимаю… А разве Дима с Олей – не знакомы? – удивилась Маргарита Аваковна.

– Знакомы, конечно; просто давно не виделись, дурака валяют. Так мы будем пить чай или как? (Влад. Ник.)

– Давайте, давайте; пироги стынут! (Зин. Алекс.)

– Но мама и дядя Павел еще не дотанцевали? (Алька.)

Павел и Оля так и стояли в незаконченном танце. Дмитрию показалось, если Павел уберет сейчас руки, то Пенелопа упадет в обморок. “Хорошо, мужик, что ты ее держишь, – подумал он. – Дорогая, ты, давай, приходи уже в себя, муж вернулся! Голодный, между прочим. Я, точно, как Одиссей:[177] сто лет не был дома, вернулся, а жена себе женихов выбирает. Ничего не меняется в этом мире!”

Ольга и Павел подошли к столу.

– Ну, вот и хорошо. Их танец уже закончился, а наш с тобой, мой ангел, только начинается, – Дима закружил дочку в танце. – Тебе там, наверху, хорошо?

– Да! Мам, со мной так еще никто не танцевал! (Алька.)

– Да так никто и не танцует! (Ольга.)

“О! Королева, пришла в себя и сразу начала язвить. Быстро, быстро, однако. Как же я рад слышать твой голос! Ты, кстати, хорошо выглядишь. Видно, не очень-то скучала”. (Дима.)

– А мы с дядей Димой танцуем! – ответила Алька.

Через минуту Дмитрий с Алькой уже кружились в спальне у бабушки с дедом.

– Аль, наклонись ко мне, и скажи, только шепотом: твоя мама и дядя Павел – давно знакомы? (Дима.)

– Давно. Они еще днем познакомились, когда мы приехали. Дядь Дим, а ты разве знаешь мою маму? (Алька.)

– Я ее видел очень-очень давно, когда тебя еще даже на свете не было. (Дима.)

– А какая она тогда была? (Алька.)

– Необыкновенно красивая. (Дима.)

– А сейчас она обыкновенно красивая? (Аля.)

– Сейчас она совсем-совсем другая, и даже красивее, чем была. Аль, а скажи мне, по секрету: твоя мама – замужем? (Дима.)

– Пока еще нет. А она тебе, что, понравилась? (Аля.)

– Очень. А ты папу своего любишь? (Дима.)

– Да! (Аля.)

– Он у тебя “крутой”? (Дима.)

– Да! Он собирается купить мне вертолет! (Аля.)

– А где он сейчас? (Дима.)

– Кто, вертолет? В магазине… (Аля.)

– Нет, папа твой. (Дима.)

– Не знаю, он же с нами не живет, только ужинать иногда приезжает. Бабуля его подкармливает. (Аля.)

– А почему не мама? (Дима.)

– Мама кормит только Макса! (Аля.)

– А вас с Алешкой? (Дима.)

– Тоже бабушка. (Аля.)

– А кто же маму кормит? (Дима.)

– А она ничего не ест. Ты что не видишь, какая она стройная? Я, когда вырасту, тоже есть не буду, чтобы быть нео-быкно-венно красивой! (Аля.)

– Слушай, а ты не будешь возражать, если мы с тобой пойдем за стол? Я ужасно голодный! А то я тебя сейчас съем. (Дима.)

– Ну, пойдем тогда. Ты будешь есть, а я буду пить чай с пирогами. А потом – мыться и самоцветы – ты обещал! (Алька.)

– Угу. (Дима.)

Дима с Алькой на шее присоединился к столу. Он сел напротив Ольги, чтобы лучше ее видеть. – Ма, корми, давай! Голодный, как сто китайцев!

– Аль, может быть, ты слезешь с дяди Димы? Он же есть не может, пока ты у него на шее сидишь, – поинтересовался дед.

– Ты не можешь есть? – удивленно спросила Алька.

– Аль, я даже вниз головой могу, как летучая мышь. Но, если ты сядешь ко мне на коленки, будет гораздо удобнее. (Дима.)

Алька перелезла к нему на колени. – Что тебе положить? – Ей очень понравился дядя Дима, и она решила за ним поухаживать.

– Ты все подряд клади… (Дима.)

– Ничего себе, ты ешь быстрее, чем я накладываю! Тебя, что, жена не кормит? (Алька.)

– А я не женат, – ответил Дима.

– А, тогда, понятно. Мой папа, пока не женился, приезжал к нам такой же голодный. (Алька.)

– Да, сказал Андрей Евгеньевич, – я вот сейчас что подумал… За столом сидят двое молодых мужчин. Дмитрий, наверное, чуть постарше Павла. Дим, тебе сколько лет?