Принцип Полины - [54]

И правда, можно. Я качу на своей низкой колымаге, за мной едет катафалк, нас ждет Буживаль, мои волосы развеваются по ветру, и я начинаю чувствовать себя счастливейшим из смертных.

* * *

Медсестра открывает нам ворота, смотрит волком.

— Ваша подруга уехала в Париж, — холодно сообщает она мне. — А в машине кончился бензин, и он опять закатил истерику.

Я дипломатично представляю механика, который приехал ей помочь. Она уходит в дом, хлопнув дверью. Я объясняю ситуацию Максиму. И составляю ему компанию на заднем сиденье, пока Абду меняет капот и ставит новые шины.

— Президент далеко собрался? Надолго?

Я киваю.

— Вот и хорошо, я рад. А Полина с нами поедет?

— Да.

— Ну и отлично.

Его кротость и доверие трогают меня до глубины души. Все кажется таким простым рядом с ним в машине, которую домкрат клонит набок.

— Ну все, мне еще надо «Спитфайр» довести до ума, поехали в гараж! — говорит мне Абду, закончив прилаживать решетку радиатора.

Я мнусь. Остаток дня вдруг кажется мне неразрешимой абстракцией. Вернуться в Венсен — это выше моих сил. Явиться в качестве статиста на конгресс Гугла — не вижу смысла. Я разочаровал Полину; мне не завоевать ее вновь на враждебной территории. Остается эффект неожиданности.

Час спустя я качу к Кале на фальшивом «Моргане», который купил по цене мотороллера. Через интернет я забронировал билет в один конец до Дувра и жилье на месте. Путь неблизкий: у меня есть время подготовить то, что, возможно, станет моей новой жизнью.

Во всяком случае, я открыл для себя одну истину, которой всю жизнь просто не замечал. А ведь у меня перед глазами был пример отца, победившего смертельный рак благодаря своей неизбывной мечте совершить невозможное — сконструировать «Рено 4CV Гордини». От душевного разлада, от страха перед завтрашним днем нет средства лучше безумия.

И пусть меня, как его, убьет током от елочной гирлянды — все лучше, чем тихо и скучно угасать, ведя «правильный» образ жизни.

* * *

И вот я вернулся на четырнадцать лет назад, в дом 9 на Веллингтон-сквер. Сижу слева от раскладного дивана, за круглым столиком у опускного окна, смотрю на освещенную заходящим солнцем мощеную аллею, в конце которой растет желтый ракитник, увитый глициниями.

Ничего не изменилось — кроме меня.

Вооружившись записями и фотографиями, пытаюсь произвести отбор. Я больше не переписываю прошлое, я готовлю будущее. Вот уже три дня я разъезжаю по английской глубинке на моем призрачном болиде с мотором от стиральной машинки, который, пожалуй, работает лучше на своей исторической родине. Рядом со мной гид девяноста лет от роду, помогающий мне искать идеальный коттедж.

Я наткнулся на нее случайно, зайдя в «Блэквелл» на Броуд-стрит. Снаружи знаменитая книжная лавка Оксфорда с ее двумя старомодными витринами выглядит более чем скромно, но на самом деле это один из крупнейших магазинов в мире: он прячет свои раскинутые щупальца в нескольких старинных корпусах, на разных уровнях, с внутренними двориками и подземными галереями, насчитывая в общей сложности пять километров стеллажей. Мадам Вуазен меня не узнала. Она заговорила со мной по-английски, спросив, какие книги я ищу.

— Не мои, меня перевели только на немецкий.

Она чуть не упала в обморок от изумления. А я — нет. Полине, чтобы идти вперед, всегда нужно было воссоздать свой исходный мир. Получив в 2009-м кафедру Computer and Network Security[44], она тут же послала билет на Евростар своей старой подруге в дом престарелых в Веркоре. На приеме в кампусе она представила ее семейству Блэквелл, пребывающему в вечном поиске компетентных и преданных делу людей, и моя былая первооткрывательница поступила на службу распорядительницей секции «винтаж» в книжном магазине, занимающем первое место в мире по рейтингу интернета.

У нас осталось два дня, чтобы отыскать владение нашей мечты, пока Полина не вернулась из Парижа. Бюджет неограниченный: авторские права моего собрата по перу и подопечного сделали его очень богатым. И это еще не все. Было бы жаль оставить эту золотую жилу, имея на руках тонны взрывоопасных документов, которые прибудут в воскресенье в его багажнике. Того немногого, что я успел прочесть, открыв некоторые папки, пока шли ремонтные работы в Буживале, мне за глаза хватит, чтобы написать «Правду-матку» IV и V.

Мне безумно нравится идея увековечить память Максима, став его «негром». И бог с ними, с былыми обещаниями Куинси Фарриоля, несбывшейся надежды издательства «Портанс». Я не хочу всю оставшуюся жизнь вести существование земляного червя и черпать энергию в отчаянии. Или букашки, которой необходимо запутаться в паутине, чтобы познать экстаз.

Единственное, что меня тревожит, это реакция Полины. Как только будет отобрано достаточное количество недвижимости, я положу конец молчанию, чтобы она сама выбрала по фотографиям дом, который заменит ее нынешнюю тесную съемную квартирку над автовокзалом. Мне страшно до смерти. В первый раз в жизни я готовлю кому-то сюрприз.

— Вы, быть может, сделали бы более славную карьеру, не пригласи я вас тогда в Сен-Пьер-дез-Альп, — говорит мне Жанна Вуазен с плохо скрытым ликованием.