Принцесса разыскивает горошину - [38]

И куда этот Димыч пропал, интересно? Хоть бы их как-нибудь отвлек, что ли? Про муху цеце, например, рассказал бы. Или он уже?.. Да наверняка они его ухлопали, этого бедного придурка. Причем ни за что ни про что. Так, заодно. Да, не повезло парню. А не встреться он со мной, еще пожил бы. Впрочем, чего это я по нему убиваюсь, когда собственная жизнь на волоске?

И вдруг нате вам, снова все засвистело, защелкало, даже не пойму, откуда. То ли слева, то ли справа, то ли и вовсе сверху. Кажется, я насчитала девять выстрелов, хотя, конечно, могла и сбиться в такой-то нервной обстановке, прежде чем внизу кто-то с грохотом пробежал, матернулся и громко хлопнул дверью. Я терялась в догадках, что бы это значило, продолжая старательно исполнять роль покойницы. До тех пор, пока над моей головой не послышался шорох, а вслед за ним не очень внятное бормотание:

— Черт… Готовая, что ли?

Я продолжала лежать, не шевелясь, потому что меня буквально парализовало от страха.

— Эй, ты живая или нет? — Неизвестный присел рядом со мной на корточки, и я узнала его голос!

Это был Димыч. Целый и невредимый. Со свежей царапиной на щеке и с пистолетом в руке!

— А я уж думал, пропала Надюха, — бесхитростно улыбнулся он.

— Я т-тоже т-так д-думала, — выдавила я из себя, не отрывая взгляда от его пушки. — От-отку-да у т-тебя это?

— Одолжил у одного знакомого. — Димыч сунул пистолет за пояс, а сверху, для маскировки, напустил рубаху.

— А кто… кто это стрелял?

— Он мне не представился, — хмыкнул Димыч и поторопил меня: — А ты вставай, вставай! Чего зря лежать на цементе, раз живая. И вообще отсюда сваливать надо. Эх, жалко, такая отличная квартира была! — посетовал он.

— А вещи? — Я посмотрела наверх. — Там мои вещи остались…

— Ладно, вещи заберем. Сиди здесь, а я быстро: туда и обратно, — распорядился он.

— Н-нет, — замотала я головой. — Я с тобой.

— Ну хорошо, пошли, — разрешил он.

Мы, крадучись, преодолели оставшийся пролет, постояли у двери, прислушиваясь. При этом я даже не заметила, как пистолет снова очутился у Димыча в руке. Его дулом он и открыл дверь, совсем как в каком-нибудь криминальном блокбастере, ткнул — она и отъехала. Но не до конца, — мешали чьи-то ноги. Я и сообразить-то толком ничего не успела, а Димыч уже проскользнул в сумрачную, как склеп, прихожую, наклонился над лежащим и вздохнул:

— Бедный Йорик!

Я вскрикнула и тут же зажала себе рот, только потерянно прошептала:

— На его месте должна была быть я…

— Еще успеешь, — отозвался Димыч уже из глубины бывшей профессорской квартиры, а спустя мгновение снова возник передо мной с моей сумкой и своей стереомагнитолой. — Все, рвем когти, — объявил он и потащил меня вниз с такой стремительностью, что у меня закружилась голова. Кинул барахло на заднее сиденье «Форда», распахнул передо мной переднюю дверцу, скрипучую, как дачная калитка, и сообщил, резко выкручивая баранку:

— Придется перебазироваться на фазенду.

Да хоть на тростниковые плантации! Хоть в тундру к белым медведям! Хоть… Хоть… Хоть на урановые рудники, в конце концов!

* * *

— А теперь выкладывай, — потребовал Димыч, когда мы съехали с Кольцевой. Всю предыдущую дорогу он сосредоточенно молчал, крутил баранку и поглядывал в боковое зеркало. Наверное, проверял, нет ли у нас кого на хвосте.

— Что-что? — Я сделала вид, что не расслышала.

— Выкладывай, говорю.

— Это ты про что? — У меня не было ни малейшего желания посвящать его в подробности заварухи, в которую я попала не столько из-за желания помочь Катьке Пяткиной, сколько от скуки и глупости. Вот рассказала я все Софе, и что из этого получилось?

— Хватит уж овечкой прикидываться, — стоял на своем Димыч. — Я ведь сразу понял, что ты неспроста на чердаке объявилась, когда я Маратика поджидал. Так что про мужа-изменника можешь мне больше не рассказывать. Я так думаю, что у тебя его и нет.

— Это почему же? — Я даже немного обиделась. — Муж у меня есть. Или по крайней мере был. Маоист.

— Китаец, что ли? — Димыч удивился, а «Форд» вильнул.

— Да какой там китаец, — вздохнула я. — Это я ему прозвище такое придумала. За то, что никогда в долг не брал. Короче, на собственные силы опирался. Он, правда, утверждал, что я все перепутала, что это идеи, ах, как их там, чучхе. А на самом-то деле какая разница, если он все равно меня бросил и теперь живет в Москве с моей бывшей лучшей подружкой.

— О как! — Кажется, Димыч все еще сомневался в достоверности сведений о моем семейном положении. — Говоришь, муж в Москве пристроился, а ты тогда откуда?

— Откуда-откуда… — буркнула я. — Из Чугуновска!

— Это где ж такое? — присвистнул Димыч.

— Сначала налево, потом направо, а после все прямо и прямо, пока не упрешься…

— Чувствуется, отличное местечко! — пришел в неописуемый восторг Димыч. — Надо будет непременно посетить при первой же возможности.

— Ага, сразу по приезде с международного конгресса в защиту мухи цеце, — поддакнула я.

— Допустим, насчет мужа с подружкой я поверил, — внезапно посерьезнел Димыч. — Но не будешь же ты утверждать, что это они тебя заказали?

— Заказали? — Я сделала вид, что меня крайне заинтересовал вид чахлых березок вдоль дороги. — А с чего это ты взял?