Принцесса разыскивает горошину - [32]

Аслан и в квартиру Софу затаскивал тем же порядком. Как колоду. Впрочем, на самом деле она мало чем от колоды и отличалась. Даже похрапывать перестала. Один только раз признаки жизни и подала. В лифте. Открыла левый глаз, посмотрела на меня и страшно удивилась:

— Ты?..

И замолчала до утра, до той самой минуты, когда я обнаружила ее сидящей на кухне в жалком растрепанном виде. Аслана, как это ни странно, поблизости не наблюдалось.

— Доброе утро, — поприветствовала я ее с участливой улыбкой. Хотела поинтересоваться, как она себя чувствует, но передумала. Вдруг она глубоко переживает за вчерашнее.

— Привет, — глухо отозвалась Софа и пустыми глазами воззрилась на бесполезную бадью благородного французского происхождения.

Я села напротив Софы и изготовилась с максимальным терпением ждать каких-либо действий с ее стороны. А они, надо сказать, последовали не скоро.

— Чаю хочешь? — спросила она минут через двадцать, не отрывая глаз от злополучной фондюшницы. — Или кофе?

— Неплохо бы начать с чего-нибудь посущественнее, — скромно заметила я.

— Поищи в холодильнике, что найдешь — твое, — равнодушно молвила Софа, как Марья-искусница из сказки. Ну та, которой что воля, что неволя — все одно.

Я поискала. Нашла отличный кусок копченой свиной грудинки, масло, сыр, клубничный джем, горошек, маслины и банку черной икры. А кроме того, упаковку йогуртов и с полкило помидоров. Да с таким набором не то что завтрак, приличный банкет сварганить можно.

— А ты? — поинтересовалась я у Софы, бодро строгая бутерброды.

На Софином лице отразилась первая за все утро эмоция — священный ужас.

— Н-ни за что! — клацнула она зубами.

— Тогда тебе нужно похмелиться! — прозрела я.

— Уже, — горестно вздохнула Софа.

— И что, не помогло? — ахнула я. Шутки-шутками, а у Софы дела серьезные, процесс-то, похоже, того, слишком далеко зашел. При том, что женский алкоголизм — это еще похлеще хламидиоза.

— Не в этом дело, — отмахнулась Софа и снова прикипела взглядом к фондюшнице. Буквально насмерть.

— Как знаешь, — я вонзилась зубами в бутерброд с грудинкой, украшенный сверху колесиком из помидора. После вчерашнего барбекю аппетит у меня был просто зверский. Как бы вместе с грудинкой собственный язык не откусить. Я на совесть поработала челюстями, после чего решила слегка вправить Софе мозги на предмет ее водителя-телохранителя. — Слушай… Этот твой Аслан… Ты вообще не слишком ли на него надеешься?..

— Ах, не в этом дело, — повторилась Софа и нервно закурила.

— А в чем? — Я щедро намазала булку клубничным джемом.

— А в том… — Софа заерзала на стуле. — Понимаешь… Дело в том, что ты здесь больше не можешь оставаться.

— То есть? — От растерянности я утратила бдительность, и клубничный джем медленно и неотвратимо потек мне в рукав.

— Я не могу тебе всего объяснить, но, поверь, это слишком серьезно, — пробормотала Софа, а я внезапно поняла, почему это она так загляделась на свою парижскую бадью, лишь бы только не смотреть мне в глаза. — Ты должна отсюда уйти, сейчас же. Я дам тебе денег. Много не обещаю, но на первое время тебе хватит. Сними себе квартиру или комнату… Потом, когда все уляжется, я помогу тебе разобраться с мужем, а пока лучше тебе держаться подальше.

— От кого? От тебя? — Я облизала липкие от джема пальцы. — Или от твоего Аслана?

— Дура! — неожиданно оскалилась Софа. — Какая же ты дура!

— А ты корова! — огрызнулась я чисто механически. А кому понравится, когда тебя обзывают дурой два раза подряд, да еще и на трезвую голову?

— Я?! — удивилась Софа, и ее опухшее с перепою лицо приятно порозовело. — Ах ты!.. Ах ты!.. Ах ты!.. Коза ты ощипанная!.. Из Чугуновска!

— А ты — софа! — сделала я ударение на втором слоге и добавила, по достоинству оценив Софины габариты: — Двуспальная!

— А ну, шуруй отсюда! — Софа нависла надо мной, как Гибралтарская скала.

— Да с большим удовольствием! — отвесила я ей низкий поклон, швырнула на стол недоеденный бутерброд и демонстративно вытерла руки о крахмальную Софину скатерть. — Арриведерчи, моя дорогая! Привет хранителю тела, а также его пользователю!

А Софа изловчилась и на прощание несильно, но обидно заехала мне по уху. Ну что ж: один — один. С учетом вырванного у Лили клока волос.

Глава 14 РОДНЯ ПО ГОРШКУ

Нет, без Аслана здесь не обошлось. Это уж точно. Как пить дать, он настроил Софу против меня. Еще бы, зачем ему соглядатай, который может в любой момент открыть Софины глаза на то, как он к ней относится на самом деле? Как к чурке деревянной. Даже Лили свою гнусную фондюшницу бережнее тащила, чем он Софу после барбекю. Можно сказать, последние мозги вытряс. В противном случае она бы никогда так со мной не поступила. Это ж надо, выгнать человека из дома, зная, что ему некуда податься! Что муж у меня — кобель, что лучшая подружка — стерва, а на пятки киллер наступает! А может, в том и причина, а? А вовсе не в Аслане. Или… стоп, стоп… стоп!

Я и впрямь остановилась посреди улицы. Вернее, остолбенела, как лошадь на краю пропасти. Только что не заржала. И в ту же секунду рядом завизжали тормоза. Морально подготовившись к неминучей проповеди этажей этак в семь-девять, я медленно повернула голову в том направлении, из которого проповедь, по моим прикидкам, и должна была последовать, и чуть не заработала апоплексический удар. Из ржавого «Форда», последние лет двадцать провалявшегося на автомобильной свалке, на меня приветливо смотрел парень с чердака по имени Димыч и, приоткрыв переднюю дверцу, ласково манил к себе рукой.