К восьми часам Джейн наняла двух официантов и одного помощника шеф-повара. И попробовала лучшее барбекю в своей жизни. Она шла к площадке для танцев, чтобы встретиться с братом и невесткой, очень довольная собой и погруженная в собственные размышления. И едва заметила, что кто-то положил ей на плечо руку.
Но знакомый волнующий бас моментально вернул ее в ночь беззаботной, бездумной страсти. В одну из лучших ночей ее жизни.
— Ты сегодня красиво выглядишь, дорогая.
Джейн оглянулась. Дыхание остановилось. Перед ней он, ее мужчина. Тот, кого она так надеялась увидеть. Он улыбался. А Джейн с жадностью разглядывала его. Поношенные сапоги. Выцветшие джинсы обтягивают могучие бедра. Под карамельного цвета замшевой курткой голубая рубашка. Широченная грудь и глаза в тон рубашке.
Он приложил два пальца к «стетсону» и поклонился.
— Привет. — Она чувствовала себя подростком.
— Привет? — повторил он с обаятельной усмешкой. — Это все, что я получу?
— А что ты еще хочешь? — Она продолжала идти, склонив голову набок.
— Как насчет пары вопросов и пары ответов? — он дернул плечами.
— Я постараюсь.
— Не хочешь объяснить, почему ты бросила меня в середине ночи?
От вопроса перехватило дыхание. Она попыталась улыбнуться.
— Начнем прямо с этого?
— А почему бы и не с этого?
— Ладно. — Она покачала головой. — Я подумала, что совсем некстати быть застигнутой в чужом доме всего лишь в простыне…
— Ты была не «всего лишь в простыне», — перебил он. — Тебя, дорогая, держали мои руки. Разве нет?
— Чувствую, что краснею, — засмеялась она. — Лицо так и горит.
— С лицом у тебя все в порядке. Красивое лицо.
Комната медленно закружилась вокруг них. Шум толпы заглох.
— Как я уже сказала, мне подумалось, что будет лучше, если меня не застанут всего лишь в простыне… и так далее. — Она улыбнулась его смеху. — В конце концов, мы ведь были в чужой спальне.
— Ну, не совсем, — поправил ее Бобби. — Хол и Мэри Бет — мои друзья. И уже давно.
— Твои — это не значит — мои, — возразила она.
— Они очень приятные люди. Они и тебя примут в свои объятия.
— Хорошо бы это знать девять дней назад.
— Десять, — поправил он.
Джейн смотрела в голубые глаза. Значит, он думал о ней, считал дни, хотел снова видеть.
— Тэрнболты не спросили, — она прокашлялась, — почему ты заснул в одной из их гостевых комнат? Голый.
— Они подумали, что я устал.
— Ах, вот как.
— Они очень гостеприимные. На завтрак меня уже ждали яйца, бекон и свежевыжатый апельсиновый сок.
— Недурно, — оценила Джейн. За ее спиной оркестр заиграл тустеп.
— Недурно. Но я предпочел бы другое занятие, которому стоило посвятить утро. — Он засмеялся, заметив ее окаменевшее выражение. — Прежде чем уйти, надеюсь, потанцуешь со мной?
— Я не умею это танцевать.
Он повел ее к площадке.
— Доверься мне, Джейн Хефнер.
Она взяла его под руку.
— Но я едва знаю тебя, Бобби Коллахен.
— Видит Бог, это надо исправить. — Он наградил ее улыбкой. — Ты согласна?
— Да, я тоже так думаю.
Никогда в жизни она так отчаянно не флиртовала. Но, конечно, ей было далеко до Бобби Коллахена.
Он двигался с мужской грацией, медленно, уверенно. Когда же музыка перешла в ритмичное крещендо, он поменял темп, затем снова притянул ее к себе.
— Знаешь, почему я хожу на эти танцульки? Я помогаю своему ранчо. А ты почему здесь? Ты ведь не светская дама?
— Нет, я не леди из общества. — Она замолчала, потому что у нее перехватило дыхание: он прижал ее в этот момент к могучей груди. — Я шеф-повар.
— О, женщина, которая умеет готовить! — прорычал он. — Ты — в моем сердце. Навсегда!
— Звучит так, Бобби, будто мы живем в середине XX века, — с шутливой строгостью сказала она.
— Вот так, мистер Коллахен, — усмехнулся он. — Не увлекайтесь. Может быть, это прозвучит старомодно, но классно готовить — потерянное искусство.
— Что именно? Вообще готовить? Или готовить для своего мужчины?
Он отпустил ее руку и коснулся полей своей шляпы.
— И то, и другое. Женщины больше не имеют времени заботиться о своих мужчинах. И у мужчин нет времени ублажать их.
Джейн собралась возразить, но задумалась. Он прав. Просто она никогда не слышала, чтобы люди так спокойно об этом говорили.
— Так ты шеф-повар, — еще раз пробасил он. — И где же ты работаешь?
— А ты и не пытался разыскать меня? — В ее словах был слышен упрек.
— Я искал. Но Тэрнболты не знают никакой Джейн Хефнер. — Он сощурился. — Ты проникла на прием без приглашения?
Джейн засмеялась. Конечно, Тэрнболты не знали ее имени. Они познакомились с ней как с Аль-Найал. А если Бобби пытался описать ее, это тоже могло не сработать. Они видели и говорили с ней совсем недолго.
— Я слышала, как мэтр перечисляет, кто из гостей должен быть. Мне оставалось только войти и встретиться, с кем хочу. Даже если это опасно.
— Я польщен, дорогая.
Если он хотел, он умел добавлять «дорогая» к каждому предложению.
— Но ты так и не сказала, где работаешь, — настойчиво повторил он. — Я бы мог прийти и…
— Сделать мне замечание или устроить овацию, — пошутила она.
— Есть такое дело, — медленно проговорил он. Они раскачивались под звуки музыки, его глаза опасно блестели.
Волна возбуждения окатила ее. Джейн поняла, что бессильна сопротивляться этому мужчине.
