Принцесса для императора - [51]

Промчавшись по коридорам, распахиваю дверь в душную золочёную комнату. Ингвар стоит в изголовье, стиснув кулаки, закусив тонкую губу, в его напряжённой фигуре чувствуется решимость, а я, как всегда, испытываю какое-то неприятное ощущение — полушёпот полушёпота дурного предчувствия. Не люблю предателей. Но слово приходится держать.

Перевожу взгляд на Эгиля: старик совсем плох, пот льётся ручьём, кожа пепельного оттенка и руки дрожат. У его ног сидят двое учеников — бледные и тяжело дышащие. Я бы никогда не смог по капле отдавать свою жизнь за чужого человека, даже если это принц, но безмерно благодарен за то, что такие люди есть.

Наконец смотрю на лицо сына. Сигвальд похож на мертвеца, но дыхание ровное.

Ингвар разворачивается на каблуках и впивается в меня яростным взглядом:

— Я не женщина, чтобы сидеть у постели больного! Я должен найти тех, кто это сделал!

— Ты должен охранять принца. — Шире расправляю плечи. — Это твоя обязанность.

— Ему не нужна моя охрана, — Ингвар наступает на меня. — Весь дом оцеплен и соседние улицы тоже. Сигвальд в безопасности, а те, кто пытались его убить, с каждой секундой становятся всё дальше, увозя его жену. Жену моего внука. Это немыслимо! Не знаю, как у вас… — Он явно с трудом проглатывает слово «дикарей» и исступлённо шепчет: — Но у нас такие вещи не прощают.

— У нас тоже, — цежу я, не в силах сдержать невольное раздражение.

Вдруг Ингвар падает на колено и, склонив седеющую голову, взывает:

— Отпусти меня искать этих ублюдков, так я принесу больше пользы… Я не могу видеть его таким. Позволь мне показать себя.

Сердце бьётся учащённо, не могу понять, почему этот жест вызывает во мне брезгливость, но у меня нет ни малейшего желания оставаться с Ингваром в одном доме.

— Иди, — киваю я. — Собери своих людей и действуй. Только скоординируй действия с Фероузом.

— Спасибо, — цедит Ингвар и, поднявшись с колен, направляется к двери, даже не замечая понурившуюся Фриду.

— Позаботься о Сигвальде, — мотаю головой в сторону постели.

Я тоже не могу видеть сына таким.

***

Не знаю, сколько лежу в темноте и подземной сырости, но даже страх утомился терзать меня, и я просто лежу, не желая подниматься из мутного оцепенения и исследовать тюрьму.

Меня похитили и замуровали. Возможно, оставят умирать голодной смертью, а мне почти всё равно.

Почему Император не нашёл меня? Временами кажется, он просто оставил меня здесь, но здравый смысл говорит, что Император не всемогущ, и в прошлый раз найти меня сразу тоже не смог.

Но нашёл.

И спас.

В этот раз тоже спасёт, потому что он… лучший.

На лестнице раздаются шаги, ужас пришпиливает меня к койке, потому что эти шаги — не шаги Императора, слишком громкие, в рваном качающемся ритме, не то что его хищная поступь.

Щёлкает засов, дверь с тихим скрипом отворяется.

Понимаю, что это не Император, чувствую — это враг. Сердце выбивает бешеную дробь, но в глубине его живёт надежда, что это — помощь, что меня спасут.

— Принцесса, — насмешливо зовёт незнакомый голос. — Отзовись, малышка.

Меня пробирает дрожь, от ужаса не могу шевельнуться.

Кто-то идёт ко мне…

Глава 18. Когда надежда потеряна

— Принцесса, ты ещё спишь? — спрашивает неизвестный и громко отрыгивает. — Проклятье.

«Лежи, просто тихо лежи», — умоляю себя в надежде, что этот человек уйдёт.

Я уже могу пошевелиться, но остаюсь лежать, взывая к Императору, навернувшиеся слёзы вырываются из-под ресниц.

— Принцесса… — Горячая ладонь касается лодыжки, голос мужчины понижается. — Принцесса, просыпайся.

Лежу, судорожно соображая, что делать. Начинаю нашаривать в темноте хоть что-нибудь, что сойдёт за оружие.

— Спишь, — хмыкает мужчина и чем-то шуршит. — Значит, хорошо я тебя приложил, не придётся повторять.

Вдруг подол задирают, на меня наваливается тело. Ударяю коленом, судорожно сучу ногами, пытаясь врезать по невидимому лицу. Вдруг понимаю, что истошно кричу, ногти впиваются в чужую кожу.

— Не смей! — взвизгиваю я, лупя ногами. — Не смей ко мне прикасаться!

Мужчина стонет от ударов, вдруг напрягается и, перехватив лодыжки, прижимает их к койке. Я захлёбываюсь криком.

Сжимающая лодыжку рука вдруг становится ледяной, по коже бежит парализующий холод.

В комнатушку врывается свет факела и рокочущий голос:

— Что здесь происходит?

Я и молодой незнакомый парень застываем, глядя на распахнутую дверь и шагающего внутрь мужчину. В сердце вспыхивает надежда на спасение.

***

Выслушав короткий и неинформативный отчёт Фероуза, потираю висок:

— Куда ты направил Ингвара?

— Ингвара? — вскидывает брови Фероуз и поглаживает бороду. — Я никуда его не направлял. Я думал, он с Сигвальдом.

Дурное предчувствие ударяет в живот. Наклонившись над столом с картой, уставленной фигурками, обозначающими передвижение поисковых отрядов, почти шепчу:

— Надо проверить, куда он поехал. И ещё… мой недобрый друг сказал, что Мун, — её имя отзывается болью в сердце, — увезли на восток, но сдаётся мне, надо усилить поиски в западном направлении.

— Разумно, — кивает Фероуз и подёргивает бороду. — Я отдам особые распоряжения.

Едва кивнув, он уходит из комнаты. Оставшиеся чиновники не смеют подойти, а я смотрю на пёструю карту, постукивая по столу кончиками пальцев.