Принцесса для императора - [39]

Но я должна.

— Госпожа, всё готово, — произносит одна из двух служанок, брюнетка.

— Можете идти, — мне ещё немного стыдно обнажаться перед ними.

Кланяясь, они покидают просторную ванну. Ткань медленно сползает с плеч, скользит по ягодицам, ногам. Опускаюсь на ступень ниже, вода охватывает стопы, лодыжки, её влажное тепло достигает колен, бёдер. Укладываюсь в уютную ложбинку у борта и запрокидываю голову. По потолку выложены растительные узоры в стиле родины Императора…

Император… внутри зарождается непонятная, но приятная дрожь, отдаёт под полусогнутые колени. Зажмуриваюсь — и представляю его зелёные глаза, как он надвигается на меня. Как он притискивает меня к дивану в ночь бала… Как же изменилось отношение Императора с тех пор, как важно для него происхождение.

Глаза пощипывает от навернувшихся слёз: когда я была простолюдинкой — он и не думал обращать внимание на мои чувства, ему было всё равно, хочу я быть с ним или нет, не имело значения моё имя и сама я — только его желание.

Теперь я принцесса, и Император ни разу даже не намекнул на тот инцидент, не попытался закончить начатое, он даже иногда удостаивает меня ответом или проявляет любезность. Только потому, что я родилась в благородной семье.

Но я-то не изменилась.

Что долговая рабыня, что принцесса — я всё тот же человек из плоти и крови, с желаниями и нежеланиями, с мечтами и надеждами. Разве справедливо, что кто-то считал вправе причинить мне боль и не обратить внимания на меня лишь потому, что у меня не было денег?

Раньше у меня не было времени думать о таких вещах, но сейчас, лёжа в тёплой огромной ванной, лёжа совершенно спокойно, ведь не надо думать о работе, я понимаю почти с ужасом, как несправедлив мир.

Ощущение этой несправедливости наполняет грудь, раздувается там, мешая дышать, увлекая в водоворот воспоминаний: как наяву вижу трудяг нашей деревни, изо дня в день выходящих в поля на тяжёлые работы, занимающихся скотиной, и изнеженных аристократов в доме Октазии: разве последние достойнее сострадания и уважения? Дочки Октазии за свою жизнь не сделали ничего полезного, но они уважаемее почтенного мастера, создающего настоящие шедевры, и куда уважаемее крестьянина, вкалывающего от зари до зари, а раб, даже долговой, и вовсе с ними несравним…

И я теперь тоже уважаема за положение. Всего несколько дней — и я уже выше Октазии и её дочерей, но при этом ни я, ни они, не изменились.

Почему боги допускают такую несправедливость?

Эти мысли не дают покоя, я хватаюсь за оставленные на борту плошки, мочалку и начинаю торопливо мыться. Я должна узнать ответ на мучающие меня вопросы.

Быстро помывшись, выхожу из купальни.

Кажется, моя поспешность пугает служанок, и я улыбаюсь им:

— Всё в порядке, не бойтесь: в вашей работе меня всё устраивает.

Сколько раз я мечтала услышать это в доме Октазии. Наверное, я так же как эти девушки выдохнула бы едва заметно и чуть расслабилась. После этих слов движения девушек становятся более раскованными, плавными. Хоть что-то хорошее я сделала в роли принцессы. Только теперь понимаю, что слуги, наверное, переживали, не зная, какая хозяйка им досталась.

Ещё раз улыбаюсь и с их помощью облачаюсь в красивейшее багряное платье с золотым шитьём в цвет волос. С удивлением наблюдаю в зеркало за своим преображением. Рыжеволосая служанка, закалывающая пряди завитками на макушке, улыбнулась:

— Выглядите, как императрица.

Щёки вспыхивают румянцем.

Так неловко, так… странно. Из зеркала на меня смотрит великолепная девушка, которой пошла бы и корона. Невероятно. Не думала, что моя грудь может смотреться так красиво. А руки — они выглядят такими нежными, словно я никогда не работала. Удивительно просто.

На сцепленные кудри мне прикрепляют диадему из красного золота с крупными огненными опалами. У меня перехватывает дыхание, невольно улыбаюсь, шепчу:

— Спасибо.

— За что? — по-доброму усмехаются девушки.

— За то, что сделали из меня красавицу.

— Э нет, это не мы, — качает головой брюнетка.

— Вы и так красавица.

— Мы просто вас одели.

Я перехватываю их ладони и, глядя на девушек в зеркало, сжимаю их натруженные пальцы:

— Спасибо. Спасибо за вашу хорошую службу.

Они расцветают, рыженькая смущённо краснеет. А я острее хочу поделиться с кем-нибудь мыслями о странностях людских отношений. В первую очередь стоит поговорить с мужем, но Сигвальда в комнате нет. Терпения ждать нет совсем. Где он может быть?

«Библиотека!» — я чуть не подпрыгиваю, вспомнив его слова о любви к книгам, и решительно направляюсь туда.

Подкладка платья нежнейше обнимает тело, никак не могу привыкнуть к этим волшебным ощущениям. Мчусь через дворец баргяно-золотым вихрем и чувствую себя сильной, ощущаю себя настоящей принцессой. Диадема помогает держать голову высоко поднятой, а спину прямой. Мне такое даже не снилось!

Ошеломлённая непривычными чувствами, я влетаю в библиотеку и громко зову:

— Сигвальд!

И тут же смущаюсь своей шумностью.

— Его здесь нет, — отзывается сбоку Император.

Сердце ёкает. Император выходит из-за стеллажа, и у меня подгибаются колени.

***

Мун, только что властно звавшая Сигвальда, краснеет и становится как-то меньше, ниже. Смотрит на меня огромными жёлтыми глазами и молчит. Не понимаю: боится она меня, что ли? Хотя, учитывая обстоятельства нашего знакомства… Вдруг становится стыдно за своё поведение тогда.