Принц Шарль-Жозеф де Линь. Переписка с русскими корреспондентами - [28]

Но Гримм хочет, чтобы его прочли, и напоминает, что послал свой «контр-манифест против манифеста принца де Линя» (Париж, 20 сентября (1 октября) 1787 г.)[275]. Екатерина IІ отвечает, что письма получены, все пакеты переданы по назначению, и добавляет не без иронии: «Слава богу, Вы довольны мной и моей поездкой в Тавриду. Ваш ответ принцу де Линю не был запечатан, но я не стала его читать за недостатком времени; если он ко мне вернется, прочту, когда время найду»[276]. В конце концов она его прочла, но не одобрила: «Принц де Линь отправился в армию фельдмаршала князя Потемкина; я сообщу ему, что Вы придрались к словам, которыми он живописует или описывает мое путешествие…» (30 ноября (11 декабря) 1787 г.)[277].

Гримм продолжает пересылать почту для принца де Линя: «Итак, принц де Линь не смог покинуть чертоги славы. Вот пакет от его комиссионера Де Бюсше, который убежден, что Ваше Величество помнит его физиономию»[278].

Добавим, что за девять лет до того, 13 апреля 1778 г., Де Бюсше предложил Гримму коллекцию картин для Екатерины IІ, присовокупив, что раньше жил в Петербурге под именем Дюбоске (перевод его фамилии, значащей «Лесной», с нидерландского на французский). Действительно, отец и сын Дюбоске упоминаются в переписке шевалье д’Эона, первого секретаря французского посольства в России во второй половине 1750‐х годов, а граф М. И. Воронцов прибег к услугам Дюбоске в сентябре 1764 г. в Брюсселе[279]. Императрица отказала. В 1787 г. Де Бюсше осмелился напрямую написать Екатерине IІ, осыпать ее похвалами и предложить свои услуги. Императрица сообщила Гримму свой категорический отказ и добавила: «Когда принц де Линь захочет, чтобы я занималась его делами, он мне напишет сам или поручит своему доверенному лицу»[280]. В 1788 г. Гримм и Екатерина IІ решают оставить без внимания послания Де Бюсше.

Время от времени императрица (не без кокетства) сообщает Гримму изящные фразы его «соперника»: «Принц де Линь признался мне, что в первый свой приезд, перед встречей со мной, он ожидал узреть великую женщину, прямую как палка, изрекающую сентенции и беспрестанно требующую восхищения, и был рад обмануться в своих ожиданиях, встретив существо, с которым можно говорить и которое любит поболтать» (1(12) декабря 1787 г.)[281]; «Принц де Линь говорит, что ни в одной стране не встречал людей, столь искусных в делах. Они всех умыли и с Божьей помощью умоют господина Гу. [Густава IІІ] не хуже других» (24 июня (5 июля) 1790 г.)[282]; «Когда я вижу адмирала Чичагова, то всегда вспоминаю словцо принца де Линя, которого кто-то спросил, как узнать маршала Лаудона. Проще простого, ответил он, Вы найдете его за дверью, смущающегося своих заслуг и своего превосходства» (14(25) сентября 1790 г.)[283].

Когда еженедельник «Анне литтерер» напечатал письмо Екатерины IІ к принцу де Линю (СПб., 6(17) ноября 1790 г.), важное с политической точки зрения, Гримм не на шутку обиделся, ибо некогда императрица строго отчитала его и запретила передавать гласности ее письма. Он послал номер в Петербург и дал волю ревности:

Он [Линь] выпустил из рук письмо нашей императрицы, позволил украсть его, из Вены оно попало в Париж и появилось на страницах антидемократического листка, так что газетчик посвящает целую колонку половине Азии и Европы, прилично наряженной в большом эрмитажном магазине в Петербурге. <…> Так значит у нашей императрицы две мерки: одна для принца де Линя, коему все позволяют и заранее прощают, другая для козла отпущения [Гримма], коему ни в чем спуска нет? <…> Я принужден безжалостно прятать мои сокровища, а принц де Линь выставляет их напоказ и не заслуживает ни малейшего порицания за сию любезность <…>. Я принялся доказывать, что письмо не ее, что это подделка газетчика, осмелившегося укрыться за августейшим именем для сподручного изготовления своего политико-комико-эксцентрико-философского журнала. <…> и пока я так разглагольствовал, один из моих оппонентов вытащил из кармана письмо из Вены, где говорилось, что видели подлинник, держали его в руках и что в нем немало не менее сильных пассажей, кои сократили в опубликованном письме, так что я не теряю надежду увидеть вскоре исправленное и дополненное издание. <…> кто виноват? Та, кто пишет подобные письма, или тот, кто их получает и показывает всего лишь пяти-шести друзьям, обладающим хорошей памятью и заучивающим его наизусть, или тот, кто, рассудку вопреки, вотще вопиет, пытаясь посеять сомнения? (Париж, 20(31) января 1791 г.)[284].

Екатерина IІ тотчас приструнила Гримма:

Что Вам дался Ваш принц де Линь? <…> И наконец, перечитав письмо в антидемократическом листке, который Вы мне прислали, я не понимаю, в чем Вы меня обвиняете. <…> Нет у меня никаких двух мерок, Вы склочничаете понапрасну (12(23) мая 1791 г.)[285].

Принц де Линь Ф. М. Гримму, Москва, 3 июля 1787 г. [286]

Вас весьма любят, господин барон, о Вас часто говорят; но пишут ли Вам? Екатерина Великий (из‐за нее потомки допустят ошибку во французском языке), возможно, не располагает временем; возможно, кое-какие мелкие подробности, продиктованные мной, дадут Вам представление, хотя и слабое, о том, что мы видели