Принц Николас - [74]

Оливия встает напротив меня, и мгновение мы просто смотрит друг на друга.

– Я никогда не видела тебя в военной форме, – говорит она, жадно окидывая меня взглядом с ног до головы, прежде чем встретиться с моими глазами. – Этот образ должен быть вне закона.

– Это я должен делать комплименты. – Я тяжело сглатываю, потому что очень сильно хочу ее. Во всех отношениях. – Ты выглядишь потрясающе, любимая. Я не могу решить, что хочу больше: чтобы ты осталась в этом платье навечно или немедленно сорвать его с тебя.

Оливия смеется, отчего элегантные алмазы покачиваются в изящных маленьких мочках, но ее горло обнажено (как я и просил стилиста). Я достаю из кармана маленькую квадратную коробочку.

– У меня есть кое-что для тебя.

Она краснеет, не видя, что внутри. А затем, когда я поднимаю крышку, не может вдохнуть.

Это снежинка с замысловатым рисунком в виде рулевого колеса, украшенная сотнями крошечных алмазов и сапфиров. Алмазы чисты и безупречны, как кожа Оливии, а сапфиры блестящие и глубокие, как ее глаза.

Ее рот приоткрывается.

– Это… великолепно. – Она прикасается пальцем к красной подушечке, но не осмеливается дотронуться до кулона. – Я не могу принять это, Николас.

– Конечно, можешь, – отвечаю я. – Я сам придумал дизайн. – Я достаю кулон из коробочки и встаю позади нее, чтобы завязать шелковую ленту вокруг шеи. – Он такой единственный во всем мире, как и ты.

Я прижимаюсь губами к ее затылку, а затем к плечу.

Оливия поворачивается лицом ко мне, берет меня за руку, ее голос понижается:

– Николас, я тут подумала…

– Идемте, голубки. Мы опаздываем, – фыркает Генри, также выряженный в форму. – У вас будет время обслюнявить друг друга позже.

Я наклоняюсь и целую Оливию в щеку.

– Ты сможешь закончить свое предложение сегодня вечером.

* * *

Мы собираемся в вестибюле бального зала, куда звуки вечеринки, болтовни, музыки и звона бокалов просачиваются, как дым под дверью. Мой кузен Маркус вместе со своим выводком уже здесь. После коротких приветствий они держатся от меня подальше, и я делаю то же самое. Также я избегаю любых закусок, с которыми они стояли рядом… на всякий случай.

Мой секретарь Бриджит хлопает в ладоши, хихикает и волнуется, как глава социального комитета в школе.

– Еще раз, на всякий случай: королева будет объявлена первой, за ней принц Николас, после – принц Генри, который сопроводит мисс Хэммонд в зал. – Она поворачивается к моему брату. – Все будут стоять, поэтому вы отведете мисс Хэммонд к отмеченному месту у стены, а затем вернетесь к своему брату, проходя мимо гостей. Все поняли, да?

Из-за двери ревут трубы, отчего Бриджит чуть ли не выпрыгивает из кожи.

– Ох, это сигнал. Пожалуйста, господа и дамы, по местам, пожалуйста! – Она останавливается рядом с Оливией, сжимает ее руку и взвизгивает: – Это так захватывающе!

После этого она уходит, и Оливия смеется:

– Она мне действительно нравится.

Затем она встает рядом с моим братом. Мы обсудили заранее, что ее будет сопровождать Генри из-за престолонаследия, традиций и прочего… но сейчас все это кажется таким бессмысленным.

Глупым.

Я поворачиваюсь обратно и легко похлопываю брата по плечу.

– Эй.

– Да?

– Поменяемся?

– Чем? – спрашивает Генри.

Я двигаю пальцем.

– Нашими местами.

Он переводит взгляд на спину нашей бабушки.

– Ты должен следовать за бабушкой. Как первый претендент на престол.

Я пожимаю плечами.

– Она не будет смотреть назад и не узнает об этом до тех пор, пока ты не встанешь рядом с ней, так что ей придется с этим смириться. Ты сможешь справиться с приветствием гостей, я верю в тебя.

– Это противоречит протоколу, – насмехается Генри, потому что я уже знаю, что он скажет «да».

Я снова пожимаю плечами.

– Да и хрен с ним.

Он усмехается и смотрит на меня с гордостью.

– Ты превратила моего брата в бунтаря, Олив. – Он пожимает ее руку. – Хорошая работа.

И меняется со мной местами.

– Так-то лучше, – вздыхаю я. Потому что держать Оливию за руку кажется самым правильным.

* * *

Бал идет полным ходом. Окружающие развлекаются, музыка менее нудная, чем в прошлые годы, потому как оркестр миксует популярную музыку с классикой. Люди танцуют, едят, смеются, а я стою по другую сторону зала в одиночестве (что редкость) и наблюдаю.

Наблюдаю за ней.

Такое странное ощущение – комок радости в груди, который появляется всякий раз, когда я смотрю на Оливию. Я чувствую гордость, когда она двигается по залу с уверенностью, общаясь с женами послов, лидерами и разными королевскими особами. Она делает это так, будто занималась этим всю жизнь… будто была рождена для этого. А затем наступает неизбежный приступ агонии, когда я вспоминаю, что она уйдет. Что всего через несколько дней она уедет, оставив меня навечно.

– С тобой все в порядке, Ники? – спрашивает Генри с тихой заботой. Я не видел, как он приблизился, и не знаю, как долго стоял рядом со мной.

– Нет, Генри, – говорю я голосом, который совсем не похож на мой. – Не думаю.

Он кивает, сжимает мою руку и похлопывает по спине в попытке меня поддержать, придать сил. Это все, что он может, потому что, как я ему и сказал несколько месяцев назад… мы те, кто мы есть.

Я отталкиваюсь от стены и подхожу к дирижеру оркестра. Мы говорим несколько секунд, склонившись друг к другу. Придя к соглашению, я направляюсь в сторону Оливии. Достигаю ее, когда первые вступительные аккорды разносятся по залу.