Принц Николас - [34]

Когда Оливия обмякает на кровати, я практически набрасываюсь на нее. Кажется, она не возражает. Вообще-то всего через пару минут поцелуев и обниманий она толкает меня на спину и опускается вниз по моей груди.

Быстро расправившись с моими штанами, она отбрасывает их на пол, затем смотрит на меня с загадочной улыбкой на губах… Я не выдерживаю и спрашиваю:

– Что?

Оливия пожимает плечами.

– В интернете наврали. Там писали, что ты носишь нижнее белье от «Кельвин Кляйн».

Они чертовски сильно ошиблись – я вообще не ношу нижнего белья.

– Не верь всему, что ты читаешь.

Когда она обхватывает рукой мой ноющий член, у меня пропадают любые слова – настолько мне хорошо: мои глаза закатываются, а голова зарывается в подушки. Оливия умело гладит меня – один раз, второй, – но это все, что я ей позволяю.

Это все, что я могу вынести. Продолжи она и дальше, я, твою мать, опозорюсь.

Рывком встаю, переворачиваю ее на спину и затем нападаю на нее в поцелуе, словно голодный. На ощупь достаю из ящика прикроватной тумбочки презерватив, который приготовил Дэвид. Когда Оливия выгибается, отчего головка моего члена практически входит в ее вагину, я полностью отодвигаюсь. Быстро.

– Секундочку, дорогая.

Разрываю упаковку зубами, и наши с Оливией руки переплетаются, пытаясь как можно быстрее натянуть презерватив.

И вот он я – нависаю над ней и смотрю в потрясающие темно-синие глаза, которые сразу меня привлекли. Я глубоко вздыхаю, а затем вхожу в тесное влагалище Оливии. Осторожно и не полностью.

Губы Оливии приоткрываются от удовольствия, а мое сердце начинает так быстро и тяжело биться, что кажется, я могу умереть.

Какой же, черт, идеальный способ для смерти.

Девушка прижимает ладонь к моей щеке, привлекая меня, чтобы поцеловать. Я медленно проскальзываю внутрь, где ее мышцы плотно меня обхватывают. Оказавшись в ней полностью (мои каменные яйца упираются в попу Оливии), я останавливаюсь.

С трудом сглатываю – в горле словно наждачной бумагой терли.

Глаза Оливии закрыты, и ресницы, похожие на тонкие шелковые нити, лежат веером.

– Ты в порядке? – тяжело дыша, спрашиваю я.

Пожалуйста, пожалуйста, скажи «да». Пожалуйста, позволь мне двигаться. Позволь мне трахать тебя.

И тогда она делает простую, но самую замечательную вещь. Она открывает свои глаза и этим вырывает мое сердце, забирая его себе.

– Да.

Определенно, теперь это мое любимое слово.

Я чувствую, как она сжимается вокруг меня, приподнимая бедра.

– О господи, – стонет она. – Давай, Николас. Я хочу тебя. Сейчас.

Теперь это мои вторые любимые слова.

Удерживая свой вес на руках, я выхожу из нее и с гортанным стоном медленно скольжу обратно. Потому что это охренительно. Непередаваемо. Оливия обнимает меня за шею, пока мои руки скользят под ее лопатками, чтобы прижать ближе к себе, когда я вколачиваюсь в нее ровными, уверенными движениями. Наше дыхание смешивается, и мы целуемся, отчего удовольствие возрастает с каждым ударом.

Пока не достигает максимума.

Я на автопилоте двигаю бедрами с каждым разом все жестче в погоне за оргазмом, который вот-вот накроет нас обоих. И тогда в моей голове становится пусто, наступает момент долгожданного наслаждения. Оливия следует за мной, вонзаясь зубами в мое плечо, но я этого не чувствую. Я чувствую только, как мощно пульсирую внутри нее, отдавая ей все, что у меня есть, снова и снова.

* * *

Оливия лежит на сгибе моей руки, прекрасная и совершенная, смотрит на меня и скользит пальцами по моей груди до пресса, а потом возвращаясь обратно.

– Ты великолепна во время оргазма. – Я пробегаю костяшками пальцев по ее порозовевшим щечкам. – И после.

Она хлопает ресницами.

– Стараюсь.

Когда я хочу убрать руку, она ловит меня за запястье и начинает рассматривать браслет на нем.

– Ты их постоянно носишь. У них есть какой-то особый смысл?

Я снимаю браслет из тикового дерева и передаю ей для более подробного осмотра. Ее пальцы прослеживают резьбу.

– Этот принадлежал моему отцу. Как-то летом, будучи подростком, он строил дома в Африке. Браслет подарила одна из местных женщин, сказав, что он обладает способностью защиты. Отец постоянно его носил, – в горле пересыхает. – После похорон наш дворецкий Фергус передал браслет мне. Он нашел его на комоде моего отца, не понимая, почему тот не надел браслет во время путешествия в Нью-Йорк. Я не суеверный… просто мне нравится, что частичка отца всегда со мной.

Оливия прижимается ко мне крепче, натянув браслет обратно на мою руку.

– А этот? – она указывает на платиновый ободок со звеньями на том же запястье.

– Этот Генри, – легкая улыбка касается моих губ. – Браслет сделала мама, когда брату было восемь. Она была уверена, что мода на подобные браслеты возвращается, – вспоминаю я, хихикнув, и из Оливии вырывается смешок. – Генри ненавидел его, но притворялся, что он ему нравится, ради нее.

Я моргаю, потому что глаза начинает жечь.

– После их смерти Генри никогда его не снимал. Взрослея, он добавлял новые звенья. Но так как не мог взять браслет на службу, то попросил меня сохранить его до своего возвращения.

Оливия прикасается в утешительном поцелуе к моему плечу, и несколько минут мы лежим в уютной тишине.