Приморские партизаны - [6]

В элеваторе был подвал, в подвале были помещения для ценных грузов – несколько небольших комнат с толстыми железными дверями. Химичу Шиша выдал ключи от трех таких комнат. Везде было пусто, но в одной комнате был железный пол, и под листами пустое пространство. В это пространство Шиша сложил все оружие, которое у них теперь было – карабин, автомат и пять пистолетов. Порт – режимная территория, и на въезде положено предъявлять милицейскому прапорщику салон и багажник, но Шишу прапорщик знал и давно перестал проверять его машину, поэтому провезли все спокойно, а потом еще Шиша однажды выезжал с пистолетом – посреди рабочего дня, как бы на обед. Это было, как они решили, последнее приключение. Шиша приехал домой к капитану Борисюку, тому дежурному из вытрезвителя, который «сейчас ты у меня отсосешь». Позвонил в дверь, сказал, что электрик, проверяет проводку, Борисюк его впустил и, конечно, не узнал. Шиша застрелил его прямо в прихожей и сразу же вернулся в порт. Седьмой труп за две недели, нормально.

Вечером ездили пить пиво на ту же дюну, что и после Романовского. Химич вздыхал – вот же пути Господни, приехал похоронить отца, в результате стал настоящим бандитом. Шиша сердился – не знаешь ты бандитов, бандиты – это кому у нас полпорта принадлежит, я тебя как-нибудь познакомлю. А мы не бандиты, мы просто люди.

– Люди, – повторял за ним Химич, как будто впервые услышал это слово. – Мы люди, да.

Почему-то звучало очень непривычно.

7

Дальше случилось что-то совсем непонятное. Два обгорелых милицейских трупа в сожженной патрульной машине в Гусевском районе – это час езды от города. По радио взволнованно говорили, что в области продолжается серия загадочных убийств милиционеров, и что возбуждено уголовное дело по террористической статье. Шиша вызвал Химича к себе в кабинет и издевался – признавайся, что это ты остановиться не можешь, ездишь по области и сжигаешь мусоров, – и хотя смеяться было, наверное, не над чем, все равно было смешно. Драма, авторами которой были они двое, начала жить собственной жизнью, а они становились просто зрителями. «Мы просто люди».

Если бы кто-нибудь искал мотив гусевского убийства, то, наверное, стоило бы изучить протоколы районного ОВД за последний хотя бы месяц. Происшествий в Гусевском районе было немного – мелкие ограбления да пьяные драки, но тем и легче, потому что смерть в этом месяце была только одна. Пенсионер Клопов Станислав Николаевич был задержан, как сказано в протоколе, за то, что нецензурно ругался в общественном месте. Понятно, что это могло значить что угодно, но в отделение его совершенно точно доставили, был составлен протокол, но подписать его Клопов не успел, потому что, и это уже написано в другом протоколе, он внезапно почувствовал себя плохо, дежурный вызвал скорую и сам попытался оказать задержанному медицинскую помощь, но прибывшая бригада врачей смогла уже только засвидетельствовать смерть от легочной недостаточности. Легочная недостаточность – это когда бьют в грудь и в живот, и хотя в протоколе этого сказано, конечно, не было, начальник ОВД, распорядившийся провести по факту смерти задержанного служебную проверку, дежурного отругал и попросил впредь быть сдержаннее, потому что в этот раз обошлось, а в следующий может быть и скандал, затаскают.

Сын Клопова Паша таскать никого никуда не умел, мысль о жалобе в милицейское управление собственной безопасности казалась ему издевательством, но, похоронив отца и не сомневаясь, что отец был именно убит, сразу решил, что будет не то чтобы мстить, но, по крайней мере, ответит. Рассказал о своей идее однокласснику Альгису, Альгис поддержал, нож – мясницкий, самозатачивающийся, – купили в областном центре на рынке, и той ночью, когда Альгис постучался в милицейскую машину у въезда в городок, все получилось даже легче, чем ждали. Альгис держал, Паша резал, потом бутылка бензина, и когда полыхнуло, они уже убегали. Нож бросили в реку, окровавленные джинсы сожгли. Заночевал Паша у Альгиса – и ближе, и мать с расспросами не полезет. Утром слушали радио, было весело.

8

Год назад в Москве обезумевший милиционер Евсюков пришел ночью в супермаркет и, гуляя между полками с едой, расстреливал из пистолета ночных покупателей – раз, два, три, четыре. Был скандал, говорили, что снимут министра, но министр как-то выкрутился и даже выступил по телевизору с такой странной речью, что, дорогие россияне, если вы видите милиционера, который делает что-то, что кажется вам нарушением закона, то я, министр, разрешаю вам оказать такому милиционеру сопротивление, имеете право.

Восемь милицейских трупов и один труп отставного милиционера – даже если министр разрешил, для одной области это слишком, да и сам министр вел себя так, будто ничего он в прошлом году не разрешал, звонил начальнику областного УВД и даже не ругался, а недоумевал – что там у вас происходит, разберитесь, меня президент уже спрашивает, ЧП. Начальник УВД отвечал, что работа идет, всех скоро поймают, волноваться не надо.

И он действительно так думал, Андрей Сергеевич Гончаренко, генерал-майор МВД и начальник областного УВД с 2001 года. Ему было 59 с половиной лет, до пенсии оставалось несколько месяцев, и убийства милиционеров во вверенной ему области загадочными ему не казались. Вслух он об этом никому не говорил, но и на совещаниях у губернатора, и вот сейчас, когда позвонил министр, он отвечал одно и то же – не надо волноваться, всех поймаем, – хотя имел в виду кое-что другое.