Прими свою тень - [21]

– В ученики набиваешься, слепоглухой неумеха?

– Мне старший из Йяллов посоветовал.

– Хороший рекомендатель, – развеселился Риан. – Идем, поселю тебя на первое время в сенях. Оно, конечно, дом у меня маленький, сени и того ничтожнее… если ты знаешь это старинное слово. Но чердак я тебе не уступлю. Во-первых, его почти что нет. А во-вторых и вследствие первого, твои сто тридцать килограммов наверняка шумно падают с лежанки по ночам. Не хочу проверять. Стар я для таких весомых ночных кошмаров.

В сумерках Йялл обзавелся тонким покрывалом и ковриком-подстилкой – все его имущество на тот момент. От собственной неприкаянности хотелось выть. От боли недавней утраты – вдвойне. Риан заварил чай, нарезал сыр и усадил гостя на пороге. Смотреть на звезды и дышать туманом, так он сказал.

– Меня беспокоят нынешние волвеки, – вздохнул учитель. – Вы стали слишком стайными. Твой отец – умный вожак. Он старается менять устои, добиваясь сближения с людьми. И начал новый этап этой работы с тебя, одиночка.

– Я сам ушел.

– О да, я наблюдал процесс… Он тоже сам тебя отпустил. Сгоряча решился на давно задуманное, – живо отозвался Риан. – Даур был еще мальчишкой и учился в Академии, когда пришел сюда. Жил вот в этих сенях. Мы с ним много раз обсуждали стаю как форму социума. Вы крайне успешны, будучи целым, сообществом. Но важно не утратить и индивидуальность. Твой предок Йялл – одиночка в лучшем смысле слова. Самодостаточный. Он не просто хранит в душе устои стаи. Он сам с юности умел их создавать и менять, принимать и отрицать. Он учился и совершенствовал все сообщество. И, оказавшись в лесу, он не тяготился уединением. Скучал по родным – но это иное.

– Трудно представить.

– Отчего вдруг? Ты такой же. Мы надеемся, что такой. И я, и твой отец, и старый Йялл. Одиночество – тоже урок. Помогает обрести себя, твердо встать на… – Риан прищурился с едва заметным ехидством. – …лапы. И понять людей. Ты ведь из леса выйдешь в их мир. Чтобы быть не осколком стаи и не калекой, лишенным ориентиров без общего сознания, а полноценным жителем Релата. Этому я согласен тебя учить.

– Спасибо, учитель.

– Первое условие: рычать дозволяю пока только на учителя, – усмехнулся Риан. – И драться тоже исключительно с учителем. У большинства людей по сравнению с тобой хрупкие кости и никудышная реакция. Нападение на них будет неравным боем, по сути – заведомо безответным издевательством. Я такого не потерплю.

– Ну а ваши, айри? – заинтересовался Йялл лазейками в новой жизни, излишне скучной без драк и грызни, как тогда показалось. – Твой народ дал нам лучшее, что есть в нас.

– Айри вообще пальцем не трогать ни при каких обстоятельствах, – строго, с нажимом, ответил Риан. – Постепенно, я надеюсь, ты в сущности этого правила разберешься. Сам. Да и в природе айри заодно.

Йялл разобрался. Прошло немало времени, он уже вышел из леса и даже начал работать в инспекции. Осознал, что может быть самодостаточным. Что его убеждения – это не единожды и намертво вплавленный в сознание отпечаток общего сознания и воли вожака. Это добровольно и осознанно принятые правила, постоянно дополняемые и обновляемые им самим в зависимости от среды, обстоятельств, окружения. Что стая виновата в расколе не меньше, чем люди. Она слишком требовательна к вожаку. Между тем в бездумном приятии правил есть своеобразное иждивенчество. Долг каждого, исполняемый сейчас сполна лишь старшими, – обогащать единое сознание. Вносить в него свое «я», активно развивать все сообщество. Учить, а не только брать и учиться… В том числе у людей, таких разных.

С айри и того сложнее. С детства Йялл знал нескольких. Одни были частью стаи. Другие старались закрыть сознание, и грубо лезть в их внутренний мир не позволяла этика волвеков… Йялл проработал в инспекции пять лет, дорос до статуса самостоятельного инспектора. И тогда столкнулся по делам службы с пожилым айри, дом которого ограбили. Бескрылый дракон для открытого сознания Йялла, уже освоившегося в мире Релата, показался вовсе не ближайшей родней волвеков. В нем не нашлось даже малой толики тепла, доброты и щедрости. Только боль утраченного совершенства и тщательно скрываемое презрение к низшим. А еще страх. Айри боялся инспектора Троя. Рослого, сильного, быстрого и умного. Способного, что самое ужасное, читать эмоции и заглядывать в тайники души старика. Мелкой, больной, потрепанной души, отгороженной щитами сознания и уязвимой, читаемой в жестах, мимике, обрывках фраз.

Тогда и стало ясно, почему айри лучше обходить стороной. Непозволительно ударить человека – за дело и даже просто в гневе. Однако если подобное произошло, надо принести извинения, постараться разрешить конфликт. Рано или поздно это удастся, люди не склонны считать волвеков настолько иными, чтобы отказать им в праве на ошибку. Айри же, не все, но многие, исходно и заведомо оценивают бывших подопытных, итог своего давнего эксперимента, как низших, дикарей, генный материал. Если ударить «высшего», даже случайно задеть, извинения не помогут. Никому ведь не придет в голову выслушивать стэк, вздумавший покаяться в своих грехах. Виновен не он, а рука, направлявшая удар. За спиной волвека будут искать его «хозяина», адресовав свой гнев и месть ему, равному. Риану, Ялитэ, старшему инспектору Борху, на худой конец.