Приметы и религия в жизни А. С. Пушкина - [25]

Умерла она зимой и начальник тюрьмы попросил уголовников за большое вознаграждение выкопать могилу в мерзлом грунте, но они ответили: «Ведь она нам всем помогала, матерью нашей была, разве мы можем брать за ее похороны деньги?»

Смерть Александрины была тяжелым ударом для всей колонии декабристов, но особенно сильно переживал Н.Муравьев. Он совершенно поседел в день похорон жены. «Святая женщина, которая умерла на своем посту», – говорили о ней Волконская и Ивашева, весьма строгие в оценке представительниц своего пола. Вскоре на могиле Александрины была сооружена часовенка. И еще 37 лет, пока в живых оставался последний декабрист, там горел огонь. Хотя Муравьева завещала, чтобы ее похоронили в семейном склепе, ее предсмертное желание выполнено не было. Ее родственник, прославленный генерал Муравьев-Карский, попросил разрешения перевести прах невестки на родину. Шеф жандармов передал эту просьбу царю, на что Николай I ответил: «тебе лучше, чем кому другому известно, сколько у нас сочувствующим бунтовщикам лиц и скрытых либералистов. Они же прах жены государственного преступника сочтут чуть ли не святым. Начнется незаслуженное поклонение. Нет, пусть уж лучше лежит там, где сейчас… Мертвые страшнее живых».

Валериан Голицын

Валериан никак не мог привыкнуть к обстановке, царившей в Пажеском Корпусе. Там было скучно, серо и угрюмо. Но самое неприятное состояло в том, что камер-пажи держали всех остальных воспитанников на побегушках. Мальчик пытался было восстать против глупых традиций, но товарищи вовремя остановили его. Они рассказали, что незадолго до его поступления один из воспитанников отказался выполнить поручение старших учеников. Тогда 18-летние шутники обмотали его голову полотенцем, заколотили свою жертву в бочку и под крики «ура» спустили бочку с лестницы. О проделках пажей говорил весь Петербург. Позднее и сам Валериан участвовал в некоторых из них, ибо за годы учебы гусарский дух пропитал его плоть и кровь, но все же озорство никогда не было целью его жизни. Он интересовался литературой и историей, внимательно следил за политическими событиями, а бывало, в тесной компании обсуждал и крамольные книги. Однажды друзья настолько увлеклись, что сделали знамя, под которым сражался герой только что прочитанной повести. Остальные пажи в шутку назвали их «квилками». Так и родилось их тайное общество. Несмотря на свою малочисленность, оно имело сильное влияние и когда одного из пажей наказали розгами, квилки устроили настоящий бунт. За это руководителя общества исключили из Корпуса и разжаловали в солдаты.

Бунт и его последствия надолго запомнились Валериану, а вскоре уже прапорщиком Преображенского полка, он насмотрелся такой средневековой дикости, что ясно понял: в России многое надо менять. В 1823 году он вступил в Северное Общество. Там он сблизился с наиболее революционной «отраслью» Рылеева и, несмотря на свою уравновешенность до хрипоты спорил с Трубецким. Оба князя, потомки Рюриковичей считали, что царствующую фамилию надо лишить власти, но Валериан настаивал на полном уничтожении Романовых, а Трубецкой категорически возражал.

После разгрома восстания Валериана арестовали и отправили в Петропавловскую крепость с собственноручной запиской царя: «Посадить на гауптвахту, содержать строго, но хорошо». Как император представлял себе хорошее содержание в каменном мешке, сказать трудно, но что бы ни делали для него охранники, Голицын был подавлен. Любой выход из камеры он воспринимал, как дар небес. Через месяц его привели на допрос и он увидел, что среди членов Тайного Комитета был его дядя А.Н.Голицын. Валериан искренне обрадовался, а вот Александр Николаевич особого счастья от встречи не испытал. Он даже притворился, что не узнал племянника и только когда допрос подходил к концу, спросил:

– А что бы вы сделали, князь, если бы ваше злоумышленное общество восторжествовало?

Валериан посмотрел на дядю и, не задумываясь, ответил:

– Тем, кто не захотел бы принять нового порядка, мы бы позволили уехать за границу и стать эмигрантами.

Услышав это, Александр Николаевич встал со своего кресла и театрально поклонившись, сказал:

– Благодарю вас и за эту милость.

Валериан никак не мог понять паясничает дядя перед членами Тайного Комитета или издевается над ним, своим племянником. Этот старик часто приходил к ним домой и если бывал в хорошем настроении рассказывал придворные сплетни, которых он знал великое множество. Причем всегда в его историях Романовы оказывались умными и благородными. Такая предвзятость потешала Валериана и он иногда подшучивал над дядюшкой, но переубедить его не очень-то и пытался: ведь когда Александр Николаевич был министром народного просвещения злые языки не без основания переименовали подвластное ему ведомство в «министерство народного затмения». Голицын старший запрещал не только распространение свободных идей, но и идей вообще. Он и теперь без сожаления наказал бы смутьяна, если бы тот не был сыном его родного брата. А так… так Александр Николаевич и сам не знал для чего разыграл этот фарс. В ходе следствия он пытался облегчить участь племянника, но делал это осторожно, чтобы не навредить собственной карьере.