Примета - [15]

Скажу, кто ты… Он не был резок,

Но в грозных волнах бытия

Ему мешал такой привесок.

И сердцу были не нужны

Посередине лихолетий

Друзья его второй жены,

А в скором времени и третьей.

ЗАРОК

Нас учили лучшие умы —

И не заикаться,

Чтобы от тюрьмы да от сумы

В жизни зарекаться.

Впрочем, даже горькая беда

Может в бездну кануть.

Все-таки не все, не навсегда

Сохраняет память.

После встреч с тюрьмой или сумой

Можно разогнуться…

В старости со старостью самой

Нам не разминуться.

Станете такими же, как мы,

Доживя до срока…

Что там — от тюрьмы да от сумы,—

От того зарока!

ПОХОРОНЫ ПОЭТА

В дубовых, много видевших, стенах —

С чего, не знаю, вспомнилось про это

Я был когда-то на похоронах

Прекрасного российского поэта.

Народу было мало. Почему?

Ведь он считался классиком, похоже.

Я сам, сказать по правде, не пойму.

А кто там был, почти не помню тоже.

Хотя потом у Слуцкого прочел,

Что были сестры этого поэта,

Учительницы отдаленных школ,

Проехавшие, кажется, полсвета.

В цветах и хвое красный гроб тонул

Посередине траурного зала.

Сменялся равномерно караул,

А сверху тихо музыка звучала.

Впоследствии торжественно пропет,—

Немало миру шумному поведав,

Лежал в гробу измученный поэт,

В себя вобравший нескольких поэтов.

Из нежности был соткан этот путь

С приправой из иронии и соли.

Чтоб сверху на умершего взглянуть,

Я медленно взошел на антресоли.

И сразу на пюпитре скрипача

Увидел ноты «Похороны куклы».

И так обидно стало сгоряча,

Что краски дня холодного потухли.

Ушел, толкнув увесистую дверь.

Троллейбусные вспыхивали дуги…

Но это было — думаю теперь! —

Как некий жест, вполне в его же духе.

ЖЕСТОКИЙ РОМАНС

Всероссийской эстрады жемчужина,

Что вам души сжигала дотла,

Оказалась в тот вечер простужена

И, естественно, петь не могла.

И в гостинице, ставшею сотою

На гастрольном пути у нее,

Полоскала календулой с содою

Драгоценное горло свое.

А над всеми концертными залами,

Что в пространстве сияли светло,

За огнями большими и малыми,

Деревенское детство текло.

А потом заводская окраина,

Где гитара звучит у ворот,

И душа ею сладко отравлена

И навеки взята в оборот.

Разумеется, речь не о старости,—

Впереди еще длительный путь,—

А о той подсознательной жалости.

Что прошедшего нам не вернуть.

Отражение звездного купола

Попадало на стекла окна.

В шарф мохеровый плечики кутала

В этом люксе огромном она.

ЗАГОРЬЕ

На хуторе Загорье

Росли мы у отца.

А. Твардовский

Дворянские усадьбы,

Где жили Блок к Фет,

Могли не угасать бы

Еще немало лет,

И люди, не по плану,

Тянулись бы туда,—

Как в Ясную Поляну,

Что нынче как тогда.

…Вот родина поэта.

Не двести лет, не сто

Существовало это

Крестьянское гнездо.

В отличье от дворянских.

Орловских, тульских, брянских.

Но общее одно —

Исчезло и оно.

«Как при литье металл с опокою…»

Как при литье металл с опокою

В жаре и в искрах — заодно,

Искусство со своей эпохою

Всесильно соединено.

Черты мятущегося времени,

Раскрыты и обнажены,—

В Толстом, в Чайковском или в Репине

Разительно отражены.

ГЕНИИ

В жизни гениев, чей путь

Всем, казалось бы, понятен,

Много есть, коль вглубь взглянуть,

Темных мест и белых пятен.

Слава богу, есть пока

В день защиты и зачета

Непонятная строка,

Неразгаданное что-то.

Слава богу, до сих пор

За узорами оградки —

Непредвиденный простор

Для зацепки и догадки.

ВЕНОК МАЯКОВСКОМУ

Нелепость — Маяковскому венок,

Какой-нибудь кладбищенский вьюнок.

Над горечью внезапного конца

Ему — венок Садового кольца.

Ему венок — шаги тюменских вышек,

Ему венок — страны читальный зал,—

Над бандой

поэтических

рвачей и выжиг

Которую он тоже предсказал.

ПОЭТЫ ЧИТАЮТ ЕСЕНИНА

Седые важные поэты

Есенина читают вслух.

Отчасти трогательно это,

Однако зал довольно сух.

Один его читает воя,

Но зал опять же не согрет.

Они Сергея старше вдвое —

И в этом, видимо, секрет.

У ПАМЯТНИКА ПУШКИНУ

У памятника Пушкину — толпа.

Так прежде было только в юбилеи.

Не заросла народная тропа,

А новые добавились аллеи.

Отрезок даже маленький возьмем:

В сентябрьский полдень, около «Известий»,

Я липы здесь сажал в сорок восьмом,—

Тогда поэт стоял на старом месте.

Была Москва тогдашняя слышна,

Но словно отдаленно, как в тумане.

Плыла, по сути дела, тишина —

В теперешнем, новейшем пониманье.

Вращается времен веретено,

Над площадью совсем иные зданья.

И разыскать друг друга мудрено

Всем тем, кому назначены свиданья.

СОБРАТ

Я из жалости когда-то,

А еще ниотчего,

Похвалил стихи собрата

Дорогого одного.

Что я сделал, боже правый!

Как я высказался «за»?..

Начал он, дыша отравой,

Всем заглядывать в глаза.

Так желал он откровенно

Беспрерывной похвалы,

Что его разбухла вена

От вливающей иглы.

Вот опять стоит напротив,

Средь асфальта и травы,—

Вновь кончается наркотик

В остывающей крови.

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

— Скажите, а над чем

Работаете вы?—

И сразу же за тем,

С наклоном головы:

— Скажите, а когда

Вы начали писать?

— А в ранние года

Вы кем хотели стать?..

Вставая всякий раз,

Записку ли суя,

Он спрашивает — вас,

Но слышит — лишь себя.

Таким он и возрос:

Ему во цвете лет

Важней задать вопрос,

Чем получить ответ.

ОДНОМУ ЗНАКОМОМУ ЧИТАТЕЛЮ

Этих книг тебе не прочитать

Ни за что на свете.

Для тебя стоит на них печать,

Ибо книги эти —

Книги для ума и для души,

Разные такие —

Для тебя чрезмерно хороши.

Ты прочтешь другие.

Здесь на полках — всевозможных книг

Столько тысяч!