Приманка для дьявола - [2]

– Привет, – сказал Эрик. – Как торговлишка?

– На прокорм хватает, – сказал Святоша. – Ты, я слышал, на мели?

– Нет, – сказал Эрик. – Тебе марки не нужны?

– Почем? – полюбопытствовал Святоша.

– К десяти, – сказал Эрик.

– Много, – сказал Святоша. – К семи.

– Пошел ты. – сказал Эрик. – Завтра и за пятнадцать не достанешь.

– Почему? – насторожился Святоша.

– Еще два случая холеры. Карантин – и аут.

– К восьми, – сказал Святоша.

– Тогда пошел я, – сказал Эрик.

– Сколько там у тебя? – спросил Святоша.

– Тридцать, – сказал Эрик.

– Давай за двести семьдесят, – сказал Святоша. – Двести сейчас, остальное вечером.

– Ну, давай, – согласился Эрик.

Он подсунул свои три десятки под стопку «ракушек», будто бы перебирая изделия, и незаметно взял у Святоши две сотенные бумажки. Опергруппа из кустов не выскочила, а фотографирование ничего бы не дало: и Эрик, и Святоша умели скрывать свои манипуляции.

По дороге домой он продал еще одну десятку – Гектору, пляжному фотографу, взяв с него шестьдесят динаров и катушку кодаковской пленки для слайдов. Теперь можно было немного расслабиться. Букет для фру Мальстрем он покупать раздумал: поймет еще как-нибудь не так. Отдал ей долг, отдал тридцатку за полмесяца вперед и даже не стал подниматься наверх – шел уже второй час. В два, где обычно, сказала Элли. Где обычно – это в парке, на скамейке неподалеку от знаменитой «девушки с голубями»; знаменита скульптура тем, что с определенной точки выглядит совершенно непристойно, и фотографии, с этой точки сделанные, разошлись по всем юмористическим журналам мира; кроме того, гипсовые голуби привлекают настоящих, и девушка постоянно покрыта пометом.

По дороге Эрик купил местную газету и, ерзая на скамейке, просмотрел ее. В разделе полицейской хроники он наткнулся на знакомое имя: Елена Берковец, без определенных занятий, задержана с поличным в момент продажи пятидесяти граммов кокаина некоему господину М. Влипла Цыганочка, подумал Эрик. Года три, самое меньшее. Там же было сообщение: группа неизвестных на мотоциклах забросала бутылками с зажигательной смесью машину, принадлежащую прокурору города господину Рубнеру; господин Рубнер получил ожоги и находится в гарнизонном госпитале. Полицейское управление просит отозваться свидетелей происшествия. Очень интересно. Кто бы это мог такое устроить? «Потомки антихриста» разве что… но почему прокурора? Уж он-то им как раз не мешал. Впрочем, черт с ними со всеми, уже без десяти два… без девяти…

Мягкие ладошки закрыли ему глаза, он прижал их сверху своими руками, спросил в пространство:

– Кто бы это мог быть?

– Угадай! – сказали сзади тяжелым басом.

– Королева Генриетта Трансильванская, по прозвищу Голая Ведьма?

– Раз! – сосчитал ошибку голос.

– Нимфа Ниамея, приемная внучка Медузы Горгоны?

– Два! – угрожающе пророкотал бас.

– Басса, дочь Майского дерева?

– Три! – сказал бас. – Умри, предатель!

Голову Эрика запрокинули назад, и острый ноготь царапнул его натянувшееся горло.

– Ы-ы! – сказал Эрик, испуская последний вздох. – Это ты, вампиресса Элли Фокс… – Голос его ослаб и пропал.

– А вот не будешь ждать посторонних женщин, – сказала вампиресса и с урчанием впилась ему в шею. Эрик еще больше перегнулся назад, взял ее за талию и осторожно перенес через скамейку; вампиресса была тоненькая и легкая.

– Ой, – сказала она и оторвалась от него. Глаза у нее были пьяные. – У тебя слишком соленая кровь. Ты ел селедку?

– Треску, – сказал Эрик.

– Какое кино я сегодня смотрю? – спросила она.

– «Остров мертвых», – сказал Эрик. – Американский фильм, три с половиной часа.

– А о чем он?

– Расскажу. Пошли?

– Пошли. Только быстро, быстро, быстро. – Она забралась ему под руку, прижалась на секунду, обхватила за пояс, и они пошли обнявшись и стараясь попадать в ногу: – Раз-два, раз-два…

– А где твоя гувернантка? – спросил Эрик.

– Я ей нашла пожарного, – хихикнула Элли.

– Неужели?

– А вот!

– Полная расслабуха, – сказал Эрик. – Она же лесбиянка.

– Ничего подобного, – сказала Элли. – Она просто старая дева… была.

– Кошмарный мир, – сказал Эрик. – Ни в ком нельзя быть уверенным.

Они добежали до подъезда и уже стали подниматься по лестнице, когда фру Мальстрем подала голос:

– Коспотин Томса!

– В чем дело? – недовольно спросил Эрик, просовываясь в ее каморку.

– Фосьмите письмо.

– Спасибо, – пробормотал Эрик и взял конверт. Писать ему никто не должен. Конверт был серый, адрес отстукан на машинке, обратного адреса нет. Странное письмо.

– Что это? – спросила Элли, отбирая у него конверт. – Тебе пишут любовные письма?

– Вряд ли, – сказал Эрик. Вид конверта вызывал у него нехорошие предчувствия. Он пощупал его, не вскрывая. Если там что-то и было, то очень тонкое и мягкое.

Он открыл дверь, пропустил Элли и вошел следом. В комнате было полутемно и прохладно. Когда-то эта квартира была невыносимо жаркой, самой жаркой в доме, потому-то Эрик и снял ее за такую небольшую цену; борясь с жарой, он навесил на окно и балконную дверь наружные жалюзи, и теперь в самое пекло даже без кондиционера было прохладно; правда, когда дул ветер, жалюзи гремели и скрежетали, но это было меньшим злом. Элли сбросила босоножки и на цыпочках прошла, кружась и приседая, на середину комнаты; здесь она раскланялась с невидимыми зрителями и, сжав кулачки перед грудью, трагическим шепотом продекламировала: