Прикосновение зла - [40]

– Почему ты заставлял людей причинять вред своим близким?

– Ты идиот, – буркнул он в ответ и съёжился ещё сильнее.

– Ты, похоже, любишь, когда тебя бьют, – заметил я. – А поскольку ты утверждаешь, что мне нравится бить тебя, то я вижу, что мы составим превосходный дуэт.

– Не подходи! – Заорал он. – Я скажу тебе, что ты хочешь!

– О! – Я остановился на полушаге. – Такие предложения мне нравятся. Говори, пожалуйста.

– Я ни к чему их не принуждал, ничего им не приказывал, я... я вижу... Понимаешь? Я всё вижу... Их мысли, как они клубятся там, внутри. Такие грязные, такие чёрные, как вязкий дым... Эти люди почти всегда говорят одно, а думают другое.

– Ты хочешь сказать, что Пляйс хотел убить свою жену?

– Очень хорошо, что он забил эту суку! – Маленький Грольш аж приподнялся на пятках. – Она ненавидела его, как собаку, и сама хотела его убить. Я видел это, я всё видел! И когда господин Роберт подумал, что... Ну, что он умирает, а она будет жить, и на мгновение он хотел... Что-то такое в нём было... Оно появилось... И тогда... – У мальчика, очевидно, возникли проблемы с тем, чтобы рассказать мне, что произошло, но я спокойно ждал, потому что видел, что он искренне этого хочет. – Я знал, что смогу... эх ты! – Он ударил в пол кулаками от злости, что не может передать мне то, что видел и сделал. – Вы когда-нибудь поджигали хвост коту? – Спросил он внезапно, казалось, ни к селу, ни к городу.

Я никогда не имел оказии сделать подобную вещь, возможно, из-за того, что у меня было слишком мягкое сердце, чтобы издеваться над беззащитными существами, а быть может, принимая во внимание один долг, принятый мною в молодости, который заставил меня пообещать, что я не причиню бессмысленного вреда ни одному животному. Но я понял, что маленький Грольш хотел мне сказать.

– Ты подстегнул в нём эту мимолётную дурную мысль. – Я покивал головой. – Ты не навязывал ему ничего своего, а просто, – я улыбнулся, – просто поджёг хвост коту.

– Как он её избивал. – Мальчик аж потёр грязные руки и расплылся в щербатой улыбке. – Так её лупил, так орал, пока не превратил в месиво. Э-хех, так ей и надо, старой поганке, получила своё!

– А маленький Грюнн? Почему ты хотел, чтобы отец утопил его в смоле?

Грольш помрачнел, посмотрел на меня исподлобья и снова сжался в углу.

– Я вовсе не этого хотел, – буркнул он. – Что мне мог сделать такой сопляк... Я вовсе не этого хотел...

– Так как всё было? Рассказывай!

– Я думал, что ему по заднице дадут, или наорут на него, но откуда я знал, что он сразу же помчится к бочке со смолой? – Грольш уставился в пол и рисовал пальцем на досках, видимо, чтобы занять чем-то руки. Его щёки яростно покраснели. – Хотите – верьте, господин, хотите – нет, но я не хотел, чтобы этого малыша убили. Я был даже рад, когда этот его дядя подлетел и вырвал Михаила. Но что потом досталось старику, это его... – он злобно захихикал.

У меня не было причин верить сорванцу, но у меня также не было причин полностью отрицать его слова. Кто его знает? Может, он хотел поджечь коту хвост, а вместо этого нечаянно обрушил на него целый потоп греческого огня?

– А как было со стражником?

– Этот сукин сын, – начал маленький Грольш, и его лицо снова яростно искривилось. – Как он меня дёргал, как толкал, как под задницу пинал... Так ему и надо, сволочуге!

Ну, если слова парня были правдой, то охранник действительно допустил ошибку, не понимая, с кем имеет дело. Он думал, что вымещает гнев на беззащитном уличном оборванце, а нарвался на умеющего яростно защищаться хищника.

– Но как ты сделал, что те купцы его так избили?

Он расхохотался, очень довольный собой.

– У одного был сын моего возраста, и он подумал, что если бы его ребёнка бил такой ублюдок. А другому, видите ли, когда-то неплохо доставалось, когда он сам был маленьким. Когда я это увидел, я съёжился на земле, расплакался и начал кричать, мол, не бейте, господин, сделаю всё, что захотите, дайте только к мамочке вернуться, а то вы её так избили, что она умирает от ран. – Он аж захлёбывался от радости, когда мне это рассказывал и когда вспоминал, какую умную интригу придумал. – Ну и тогда я увидел, что и как, и ви-и-и-и... Поджёг котам хвосты!

– Хитрый ты парень, – проворчал я.

И в связи с тем, что я уже убедился, какой хитрой бестией был маленький Грольш, у меня возникла большая проблема. Ибо я не знал, что с ним делать.

– Возьмите меня с собой, господин, – попросил он жалобным голосом. – Я вам пригожусь. – Он встал на колени и сложил руки, словно в молитве. – И если у вас появится какой-нибудь враг, просто скажите мне, что и как, и я с ним разберусь.

О, да, маленький Грольш, несомненно, оказался бы прекрасным оружием. Но иметь его при себе было бы так же безопасно, как носить в кармане раскрытую бритву.

– Я буду вам верен, как собака, – заверил он и ударил себя кулаками в грудь.

Я понятия не имел, насколько он умеет читать человеческие мысли или, вернее, видеть образы, вызванные воображением наблюдаемого человека, но, несомненно, он инстинктивно чувствовал, что сейчас решается его судьба. Конечно, я даже не воспринимал всерьёз идею взять парня с собой. Рано или поздно я бы умер, а множество незнакомых мне людей, убив меня, начали бы задаваться вопросом, почему, собственно, они сделали то, что сделали. Я не собирался умирать подобным образом. Честно говоря, я вообще не собирался умирать любым образом, ибо полагал, что в этом не лучшем из миров меня ещё ждёт слишком много работы, чтобы я мог себе позволить уход к славе Господней. Может, лет через пятьдесят, если, конечно, Бог сочтёт, что по прошествии столь долгого времени остриё моего рвения не затупилось.