Приключения Весли Джексона - [47]

Как-то утром писатель встал из-за стола, за которым пытался работать, и подошел ко мне.

– Есть у вас какая-нибудь работа? – спросил он.

– Нет, – говорю. – Я пишу письмо товарищу.

– Вот и отлично, – сказал он. – А я уже три недели пытаюсь написать сценарий о пользе физкультуры, но, видно, мне это не по силам. Мысль все время блуждает, путается. Полковник, начальник производственного отдела, очень терпеливо ко мне относится, и я ему признателен за это, но больше я не хочу испытывать его терпение. Я горячо жажду ему угодить, но что поделаешь, раз это не по мне. Я до краев набит другими впечатлениями. Не хотели бы вы мне помочь?

– А что я могу для вас сделать?

– Написать сценарий для меня.

– Я не умею писать сценарии.

– А это и не требуется. Нужно только пару часов постучать на машинке. У меня ничего не выходит, потому что я немножко умею писать и это мне мешает. Так как же, а?

– Я попробую.

– Спасибо. А я постараюсь при случае, сделать что-нибудь для вас.

– Когда вы хотите, чтобы я начал?

– Нельзя ли сейчас, сразу? А я бы пошел пока погулять. Вы имеете представление о том, что нужно сделать?

– Ладно, – сказал я. – Я нагляделся вдоволь учебных фильмов. Знаю, что там требуется, чтобы им угодить.

– Сейчас девять часов, – сказал писатель. – В двенадцать я зайду за вами. Пообедаем вместе в кафетерии, идет?

– Ладно.

– Вот тут исходный материал, который мне дал полковник три недели тому назад. Просмотрите его – может быть, что-нибудь оттуда выудите.

– Хорошо.

Он зашагал во двор, спотыкаясь на ходу, но не падая, а я принялся за исходный материал полковника. Минут за десять-пятнадцать я все обдумал, потом начал писать то, что, по-моему, нужно было полковнику. Кончил я печатать к половине двенадцатого, получилось почти девять страниц. Вещь эта показалась мне настолько глупой, что мне стало стыдно, но я просто не знал, что еще можно было сделать из подобной чепухи. Я решил было сказать писателю, что у меня ничего не вышло, но он вернулся как раз в ту минуту, когда я перечитывал свою рукопись.

– Ну как, получается?

– Не знаю, – сказал я. – Что-то такое я накатал. Ужасно глупо, по-моему.

– Дайте-ка взглянуть.

Он взял у меня рукопись, подошел к окну – и прочел. Я думал, он вежливо меня поблагодарит и предложит забыть обо всем этом деле, но он вернулся к столу и сказал:

– Надеюсь, я вас не обижу, если скажу, что вы написали самый лучший сценарий для учебного фильма, какой мне когда-либо приходилось читать.

– Вы думаете, подойдет?

– Это как раз то, что нужно полковнику. Теперь вот что: писал это не я, а поручено-то было мне…

– И что же?

– Мне ужасно неловко, мне так повезло – найти человека, который может сделать работу за меня, – я очень смущен и очень вам признателен. Как вы думаете, могли бы мы с вами пока сделать вид, что это я написал?

– Разумеется, – сказал я. – Для меня это не составило никакого труда.

– Я передам этот сценарий полковнику после завтрака, – сказал он.

После завтрака он спустился под гору в производственный отдел, а я поднялся обратно к своему столу.

Незадолго до того я получил письмо от Виктора, в котором он сообщал, что его отправили в фотошколу в Рочестер, штат Нью-Йорк. Он должен был вернуться через шесть недель – может быть, к тому времени, писал он, мы оба будем в Нью-Йорке. Да, Виктор-то, может, через шесть недель и вернется в Нью-Йорк, но мне, пожалуй, никак не вернуться. Сержант мне сказал, что, раз уж человека послали в Огайо – хотя бы и в командировку на шесть недель, согласно приказу, – все равно он останется там навсегда.

– И не думайте, что через шесть недель вы вернетесь в Нью-Йорк, – сказал сержант.

– Почему?

– Вас там не любят, в Нью-Йорке.

– Откуда, вы знаете?

– Раз уж вас послали сюда, значит, вас там не любят.

– Так шло как будто бы все хорошо.

– Кто-то там порешил, что лучше от вас избавиться. Так что о Нью-Йорке забудьте и думать. Следующее место, куда вас пошлют, будет за океаном.

Так вот, теперь я сел писать письмо Виктору, но я решил, что не стоит говорить ему о том, что мы вряд ли скоро увидимся, во всяком случае – не в Нью-Йорке. Вместо этого я написал много другой всякой всячины. Скоро то, что я написал, перестало быть письмом, а превратилось в смешную историю о Викторе, обо мне самом, об отце, о Доминике и Лу. Я напечатал уже четыре страницы, когда вошел писатель.

– Ну, – сказал он, – полковник потрясен нашим сценарием. Он сказал, что, если я смогу представлять каждый месяц такой же сценарий, как этот, он будет весьма счастлив. Я бы хотел его осчастливить елико возможно, так как до войны он писал сценарии для «Братьев Уорнер». Вы долго думаете пробыть в этом лагере?

– Сержант говорит, что я здесь навсегда. Говорит, что отсюда один путь – за океан. Хотя я командирован только на шесть недель.

– Такая же командировка была и у меня, – сказал писатель. – Ну а поскольку вы уже здесь, как вы считаете, справитесь раз в месяц с такой работой, как сегодня?

– Думаю, да.

– Что это вы теперь пишете?

– Письмо товарищу.

– Не слишком ли длинное, а?

– Иногда я пишу и длинные письма.

– А вы ничего не будете иметь против, если я его прочитаю?