Приключения Вернера Хольта. Возвращение - [38]
Выйдя на поляну, он сориентировался по звездам. Ночь была морозная и небо чисто. Хольт повернул на запад, там у горизонта небо было чуть светлее, хотя солнце давно село. Он шел уверенно. Пересек шоссе и, не обратив внимание на следы грузовиков на снегу, продолжал идти на запад, в сторону странно светившегося края неба. Сосны росли все теснее, он продрался сквозь заросли, через какую-то засеку и неожиданно очутился на освещенном прожекторами, открытом пространстве перед высокой оградой из колючей проволоки.
Ужас пригвоздил его к месту: отсвет вечерней зари оказался не чем иным, как прожекторами того самого военного лагеря, о котором ему говорили. Ноги стали как ватные; а тут еще с деревянной вышки его окликнули на незнакомом языке.
Одним прыжком Хольт очутился в кустах. Позади тишину прорезала короткая автоматная очередь. Он побежал, не чуя ног. Ветки хлестали его по лицу, он споткнулся о корень, упал, вскочил и помчался дальше. Когда он вновь пересекал шоссе, его осветили лучи автомобильных фар. Крики, выстрел. Хольт все бежал по лесу, его охватил неодолимый страх. Он с такой силой налетел на дерево, что едва не потерял сознание. Но вот он добрался до знакомой поляны и свернул налево, к северу. Лес вокруг, казалось, ожил. Хольт мчался, задыхаясь, порой он слышал, как перекликались его преследователи, раз — почти рядом, затем подальше. Хольт повернул налево, опять на запад, услышал впереди, совсем близко, голоса и бросился ничком под молодые сосенки.
Голоса все приближались, Хольт зарылся лицом в снег. Если его поймают, то примут за шпиона. Голоса стали удаляться. Хольт вскочил, силы его были на исходе. Местность заметно опускалась, лес кончился; и снова крики — конечно, его обнаружили; он скатился с откоса, увидел перед собой стену камыша и побежал вдоль берега; мостки вели в глубь камыша, доски загремели, и Хольт увидел озеро. Озерцо было неширокое, подмерзшее и присыпанное снегом. Хольт ступил на лед, ледяная корка трещала, прогибалась под ногами, перед ним с тонким звоном разбегались трещины. Сзади шум, возгласы, он на ходу обернулся. На белом фоне берега четко выделялись фигурки на мостках, кто-то спрыгнул на лед, и лед проломился.
Хольт мчался дальше. Снова выстрелы. Он лег на лед и пополз. Все смолкло, видно, преследователи были слишком заняты собой; а вот и кромка камыша на западном берегу.
Теперь пошел голый лед, мокрый и рыхлый. Хольт полз на четвереньках. Вдруг обе руки продавили тонкую корочку, под лед ушли грудь, лицо, потом все тело. Его обуял смертельный ужас. Ледяная вода проникла под одежду, но это было ничто по сравнению с леденящим ужасом. Он отчаянно барахтался, пытаясь плыть, изранил руки об осколки льда, — все тщетно, он тонул, хлебнул воды, захлебнулся, ноги ушли в вязкий ил, сознание гасло, пальцы судорожно растопырились, сжались и вцепились в камыш, из последних сил он подтянулся к мелкому месту и выполз на берег.
Хольт долго лежал неподвижно. Он ощущал изнеможение как блаженную истому. Хотелось спать, забыться. Он проснулся от лихорадочного озноба, перешедшего затем в приятное, обволакивающее тепло. Он не помнил, как встал, и, пошатываясь, побрел дальше, все дальше. От непомерного страха и усталости все в голове спуталось и сознание притупилось. Одежда его заледенела и похрустывала при малейшем движении.
Полоска леса. Парк, фонари, виллы, сады. Он наткнулся на забор, стал через него перелезать, свалился по другую сторону в снег, и так и остался лежать. Жестокий озноб скоро привел его в чувство; он дотащился до дома и забарабанил кулаками в дверь.
Непостижимо: больничная сестра, вся озаренная светом, в белом халате и шапочке на белокурых волосах… Видение, выплывшее из прошлого, призрачное, как сон, и нереальное… Она смеется и смеется. А вам что, не нравится, что я отдаю предпочтение Хольту? У меня всегда свои любимчики… Что, что вы говорите?.. А теперь спать! Попробуйте молиться… Сестра Регина!
Хольта тряс озноб, у него зуб на зуб не попадал. Испугалась, увидев его? Узнала?
— Помогите, — с трудом выговорил Хольт.
Видение дышало; оно ступило в сторону, расплылось в ореоле света. Лестница была крутая, все вверх и вверх, под самую крышу. Шепот: «Тише!» Да, тише, озеро близко, тише с ключом, тише с запором, комнатка и свет.
— Сестра Регина!
— Меня зовут сестра Мария, — сказала она. — Через десять минут придет ночная сестра, и я освобожусь.
Она его заперла. Он слышал, как она спускалась по лестнице.
Машинально, как автомат, Хольт разделся, взял висевшее возле умывальника полотенце, растерся, но сразу ослаб, упал на стул и задремал, однако холод скоро вырвал его из полудремоты. Перед железной печкой были припасены дрова и уголь; встав на колени, он развел огонь, выжал над умывальником одежду; все это он делал, не отдавая себе отчета. Потом, дрожа от холода, забрался в постель, тело оцепенело, цепенели мысли; он провалился в сон, как сквозь тонкий лед, и вдруг подскочил в смертельном испуге.
Сестра Мария развесила в комнате мокрые вещи и на цыпочках подошла к кровати. Она заметила, что Хольт не спит, и молча, смущенно поглядела на него.
Популярный роман писателя из ГДР о том, как молодой 17-летний немец в 1943 году заканчивает школу и призывается в зенитные части. Всё это на фоне капитуляции Италии, краха немецкого наступления под Курском, ужасных бомбардировок Германии. Дальше хуже. Во второй части показана послевоенная жизнь. Книга интересна, помимо того, что занимательна сюжетом, тем, что знакомит со множеством бытовых деталей. Чувствуется связь с прозой Ремарка.
Роман известного писателя ГДР, вышедший в годовщину тридцатилетия страны, отмечен Национальной премией. В центре внимания автора — сложные проблемы взаимовлияния научно-технического прогресса и морально-нравственных отношений при социализме, пути становления человека коммунистического общества.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.