Приключения Трупа - [54]
— Скажу, ханурик, жмурик твой — засужу на десятку!
И ежу понятно: поступал не глупо, а неприятно!
Но и мертвец бывал не прост. Покупал, хитрец, мост не зря: для труда, а не дуря. Промышлял иногда — ложной таможней: простирал ноги на дороге к границе и выдавал себя за юстицию. Как и положено, выставлял столбы и полосатую будку. И даже, трубя, играл, нахал, проклятую побудку для ребят на страже — будто понимал: лбы не бдят — не уследят поклажи!
День и ночь, как пень, коротал на переправе: собирал пошлину. Прочь не слезал и на обочину — процветал на халяве. А кто подъезжал, но зажимал оброк лихой ораве, получал за то укорот в лесной канаве: жмот — не ездок, не вправе!
(Дудел, конечно, не сам пострел, а его зам из потешных ребят, но того не узрел промысловый отряд. Труп же не пропел и слова, но и свои холуи принимали — за живого, а при провале бравой заставы тут же кивали на него и затевали прятки: он, мол, и плут, и патрон, и других подвел, а с них взятки — гладки).
Умножал Труп добычу и в пути, и под кровлей.
А оказалось, что в чести и за шалость люб (крали дышали, хныча неровно) — организовал клуб с любовной торговлей.
Принимал в ресторане (в суете расставлял сети), а развлекал на диване, в массажном кабинете. Важно, без натуги предоставлял услуги: и те, и эти.
Ублажал и на дому, без забот, но с оплатой вперед.
А возникал скандал с проклятьями — никому не уступал.
— Мослатый урод! — кричала девица глупо. — Дохлятину прислал! Хищник отпетый! И насладиться не перепало!
На это носильщик злачного Трупа отвечал:
— Не толчите в ссоре, как в сите, кала. В договоре не обозначено, что желала живого. Уплачено — берите такого.
А еще затевал мертвец пари — горячо, но без потери: через подставного давал слово, что жилец — по любой мере.
От зари до зари принимал подставной ставки — завлекал не без затравки.
То утверждал, что герой хоть жалок и не амбал, плоть его — что долото, оттого и бросит красиво, без перерыва, и восемь палок, и сто.
То уверял, что чувства — маета, и не спустит от ста.
То обещал, что удержит членом, как поленом, гирю.
То продолжал счет и небрежно добавлял: четыре!
И вот наступал момент истины.
Подставной оснащал стержень удальца изнутри и звал:
— Смотри! Эксперимент — неистовый!
Девицы работали на теле мертвеца, как на посевной: за двоих, до пота и плача. Но добиться своих целей лихачки не умели, и герой скачки набирал балл и выполнял задачу.
Побеждал — с обманом, но и генерал — с изъяном!
Клубных клиентов услаждали и без трудных экспериментов.
Выдавали покойника и кралям, утехам которых не слишком мешали морали, и смущенным неумехам, шепотом позорников просившим для опыта за шторой манекен без рефлекса, и искушенным в деталях шалунишкам — поборникам группового секса.
Выставляли героя и у стен — для стриптиза.
Отпускали и для кое-какого другого каприза.
Например, нахал-муж убегал к подруге, а в кровать к супруге клал замену. Если опомнится гиена или — бессонница, кавалер — на месте: и дюж (размер не мал), и попугать — удал. Не поймет красавица, что к чему, зато заснет спокойно. А смекнет, что не тот, останется довольна: кутерьма никому не нужна — сама не одна!
XXIV. ЛУКАВЫЕ РАСПРАВЫ
Замечен был Труп и в лихих налетах.
Из-за них, за пыл, изувечен был, как зуб кашалота.
Но кому не считать убыль, тому и в разбойники поступать — благодать и удаль охоты!
Если бы покойники переживали за то, в чем участвуют поневоле, то испытали на месте и восторги власти, и страсти оргий, и счастье, и печали, и сто истом, и двести меланхолий. Но чувство — всегда помеха для замаха, когда искусство успеха — не детская потеха, не загадка в школе, а молодецкая схватка без страха боли.
Отчего бездыханное тело не ранимо?
Оттого и незаменимо для коварного дела!
Вот лежит поперек дороги кое-что: не то кулек, не то сибарит, не то идиот.
Машина задрожит, но бугор не пройдет.
Шофер выходит размять ноги: в чем, мать, причина?
Глядь: вроде мертвечина!
Пока поворчит о том, о сем, поскребет спину, подручные мертвяка тишком и кучно — в кабину.
Шофер назад — бегом, а мотор вперед — колесом, и у ребят за рулем фора, а в чем у острот умора, обормот не скоро поймет. Проползет марафон и — в куст: фургон найдет, а он — пуст. И без чувств — на капот.
А снова, на совет, к мертвяку — такого и нет: ку-ку!
Другой маршрут — другой поворот, но опять — крут.
Глядь: лежит! И на вид — не живой. Тот!
Водитель сойдет, дверь запрет и — быстрей освобождать проход — теперь не ротозей, а носитель: берет кулек и несет вбок.
Но тут — другие: живые!
Суют кулак:
— Трус! Кровопийца!
Бьют наотмашь:
— Отдашь груз, и дохляк — наш. Брось в кусты! А не отдашь, убийца — ты! Свидетели — заметили. Стой столбом — постовой, небось, за углом.
Несчастный у двери — на колени:
— Не поверят, что непричастный. Обвинят в измене.
Ответят — завяжут в сети:
— Вариант — возможный. Но — ничего, не сложный. Его возьмешь за нашего, с наганом в руке. Поклажу — в кусты, а ты — налегке, но с хулиганом на страже. Не кража, а грабеж: за пострадавшего сойдешь.
И водитель уступал, грабитель побеждал, а криминал на магистрали объясняли так:
— Ложь в работе — не нож, а пустяк против драк.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.