Приключения транзистора - [7]

А вскоре в нашу ЭВМ стали загружать новые программы. Они имели отношение к предстоящему космическому проекту. «Союз-Аполлон», вот как он назывался! Я сначала не понял, о чем идет речь. Космические корабли «Союз» мы хорошо знали и не раз считали данные по ним. А «Аполлон»? Постепенно все прояснилось. Это американский космический корабль. Такой корабль участвовал в программе полетов на Луну. А теперь шла речь о стыковке этих, совершенно различных кораблей, на околоземной орбите.

Задача была сложная. Пришлось разрабатывать новый стыковочный модуль, причем один из таких модулей должен быть установлен на корабле «Союз», а второй отправят в США. Вот как, на американском корабле будет стоять модуль нашей разработки! А еще надо было решить проблему совместимости атмосферы кораблей. У американцев – атмосфера из чистого кислорода, но с низким давлением, у нас – содержание кислорода, как на Земле и давление повыше. Конструкторы решили сделать переходную камеру, шлюз, для перехода из одного корабля в другой. На «Союзе» для упрощения задачи предполагалось понизить давление и повысить содержание кислорода. Сделать атмосферу, как у американцев, из чистого кислорода, нельзя – оборудование «Союза» не рассчитано на это. Просто возможен пожар! Малейшее искрение контакта может вызвать большие проблемы. Больше того, даже одежду для наших космонавтов пришлось делать новую, старая одежда в чистом кислороде была бы пожароопасна. И все это – расчеты, расчеты, расчеты…

Наша ЭВМ работала круглые сутки, причем не она одна. В других вычислительных центрах над этой же задачей работали и другие машины. Но главное было впереди.

Когда все подготовительные работы были завершены, новое оборудование изготовлено и установлено на кораблях – у нас и в США, на нашу ЭВМ была возложена основная задача по расчету полета и стыковки кораблей в космосе! Честно скажу, мы все волновались – и персонал КИВЦ, и мы, транзисторы, установленные на платах. Еще бы, такая ответственная задача! Правда, были выделены еще две машины – дублеры, которые могли перехватить и продолжить нашу работу в случае сбоя, но это привело бы к потерям времени, а время в космосе – это не то, что на Земле! Всего одна лишняя секунда – и может произойти катастрофа…

И вот решительный день настал. До этого три корабля «Союз» с полным оборудованием для стыковки совершили испытательные полеты – два беспилотных, в автоматическом режиме, и один пилотируемый. Мы, естественно, считали все эти полеты. Американцы испытательных полетов не производили. И, наконец, стартовали «Союз» у нас и через три дня – «Аполлон» в США. Траектории сближения считали мы – для «Союза», и американцы – для «Аполлона». И вот что интересно – американские ЭВМ тратили на аналогичные расчеты (разовая коррекция траектории) в 30 раз больше времени, чем мы! Что это было? Более совершенные программы у нас, или лучшая производительность машин? Думаю, все вместе.

Наконец, корабли подошли друг к другу. Операции сближения при стыковке выполняли американцы. Есть стыковка! Спустя три часа было выровнено давление, открыты люки… Наши и американцы пожали друг другу руки. Через двое суток совместного полета корабли расстыковались, отошли друг от друга, и мы теперь считали траекторию посадки…

Это был, в буквальном смысле слова, наш звездный час! Но он прошел, как и все проходит на этом свете…

Через два года где-то «наверху» приняли решение о прекращении разработки собственных ЭВМ и переходе на американские машины серий IBM и DEC. Конечно, после адаптации их к советской элементной базе, тогда это были уже микросхемы. Наша ЭВМ работала еще пять лет. Много было сделано расчетов за эти годы, от ведомостей выплаты зарплаты работникам КИВЦ до расчетов новых кораблей и спутников. Но до таких высот, как в проекте «Союз-Аполлон», мы уже не поднимались…

И вот, наконец, наступил черный для нас день. ЭВМ отключили от сети и стали разбирать. Что же нас ждет? Ведь мы живые! Мы хотим жить и работать!

Мы все обсуждали, что с нами будет. Подслушанные разговоры людей не внушали оптимизма. Платы, извлеченные из ЭВМ, будут демонтированы – оттуда выпаяют транзисторы и еще кое-какие детали, в которых содержатся драгметаллы – золото, серебро, палладий… После чего их утилизируют. Из разговора двоих техников мы поняли, как это делается. Детали погружаются в специальный раствор, содержащий смесь кислот и других химикатов. Все, кроме тоненьких проводков из золота или пленок палладия, растворится. Собранный на дне ванны шлам – смесь остатков деталей с содержанием драгметаллов – пойдет в дальнейшую переработку. Оказывается, добытое таким образом золото дешевле золота из руды…

Дальше я уже не слушал. Это конец! Понятно, что никто из нас после такой переработки не сохранит даже остатков сознания…

Я примирился с неизбежным и думал только, как это будет выглядеть для меня. Угаснет ли сознание сразу, или я постепенно буду забывать все, что со мной было? И бухгалтерские расчеты, и стыковку космических кораблей… Было непередаваемо грустно.

Но, как выяснилось, никогда не следует терять надежду.