Приключения тележки - [36]

Шрифт
Интервал

— А не лучше ли взглянуть, брат, что там? — предложил рабочий. — Говорят, эти свиньи красные в гражданских не стреляют. А потом мы вас догоним и доложим, если удастся что приметить.

Козак тотчас напыжился.

— Ты молодец, брат! — произнес он. — Ступайте. А потом вот так, прямехонько, и пойдете за нами следом, все время вверх. И направо. Да здравствует Салаши! Борьба!

— Выдержка! Мужество! — вскинули ладони рабочий и его спутник.

Потом, когда Козак скрылся в переулке, подгоняя свой отрядец, они оба припали к стене, чтобы вдоволь нахохотаться над удачной проделкой и порадоваться, главное, своему спасению.

Они даже не подозревали, скольких человек, помимо себя, спасли на этой улице.

Время смены душ и расцветок

Труп эсэсовского офицера был обнаружен, правда, возле тележки, но все решили, что его настигла вражеская пуля или осколок.

Человеческий труп, если он не лежал кому-то поперек дороги, не вызывал уже в те дни особых переживаний.

У подъезда дома застыл труп солдата с окровавленным затылком. Солдата рабочей роты, умершего от ран в квартире Безимени, попросту отволокли под дерево в конце двора.

В двух квартирах первого этажа так и валялись два замерзших трупа до смерти замученных солдат рабочей роты — умерших не столько от ран, как от болезней.

Палачи-надсмотрщики с ужасающей и бессмысленной жестокостью каждую ночь гоняли этих бедных старых инвалидов копать окопы. Пока наконец не угнали вовсе с улицы Пантлика на другой какой-то участок.

Солдаты рабочих рот уже открыто обсуждали, как бы всем вместе перебежать к большевикам и при первом удобном случае отстать от своих частей.

Исчезли из дома и эсэсовцы. Персонал госпиталя для летчиков также переселился куда-то. Но скученность была прежней, ибо несчастные больные и зловонные, оставшиеся без перевязок раненые не могли перебраться в другое место.

Где уж они, русские части, почему медлят?… Даже самые оголтелые германофилы предпочитали теперь, чтобы приход красных был позади — лишь бы выбраться подобру-поздорову из пекла войны.

Андорфи, одетый в гражданское платье, давно уже вдоль и поперек исходил весь район, принося вести о том, где и как близко придвинулась линия фронта. Но опасности и ужасы войны по-прежнему висели над улицей Пантлика. Грохотали пушки, взрывались мины. Стрекотали пулеметы и автоматы.

С утра до вечера выли русские самолеты. Бомбы так и сыпались, словно на учениях. Какая-либо противовоздушная оборона в кольце осады перестала существовать.

Дамы, которые еще несколько недель назад появлялись на людях только в зеленых чулках, зеленых косынках или зеленых шапочках и даже в зеленых туфельках — модный у нилашистов цвет, — сейчас, переменив один за другим разные другие, переходные, цвета, все с большим азартом стали обрамлять себя украшениями, решенными в красных тонах.

Контрапункт мази от обмораживания и кормовых бобов

В той части убежища, где расположились артистка и ее окружение, в последние дни стало так тесно, что лежать на постелях можно было уже не вдоль, а только поперек. Ходить же — лишь перепрыгивая через стонавших на полу раненых и больных. Воздух в убежище стал зловонным.

Вопрос свободного передвижения, вопрос пользования печурками, рукопашные вокруг уборных, бесконечные очереди и связанное с этим распределение дежурств по уборке — все это создавало бесчисленные ссоры.

Андорфи в поисках средств умерить муки голода изобрел лепешки из кормовых бобов на мази от обмораживания.

В одном из закутков дома немцы, уходя, оставили несколько мешков кормовых бобов и еще несколько мешков с банками мази от обмораживания.

Учитель музыки утверждал, что мазь эта — наичистейший жир высшего качества! И свиной, и любой другой жир имеет запах — правда, он пробуждает аппетит, но все равно запах есть запах. Тогда как мазь от обмораживания — самое чистое и полезное жировое вещество. Запаха не имеет совершенно, разве что какой-то потусторонний. Точно так же и кормовые бобы: из всех бобовых именно они содержат наибольшее количество сахара и витаминов.

Итак, учитель музыки слегка поджарил кормовые бобы, размолол их в кофемолке, затем подмешал чуточку муки и, влив воды, нажарил из этого месива разных пышек и лепешек на растопленной в сковородке мази.

Артистка Вера Амурски заявила, что стряпня учителя музыки это позор, жаловалась на невыносимый смрад, хоть нос зажимай! Она протестовала и проклинала все и вся.

Однако при первом опыте учителя музыки артистка не присутствовала — ее не было в это время в убежище, — а майора о своем отношении к затее Андорфи не предупредила.

Майор подошел к Андорфи, колдовавшему над печкой, и с любопытством спросил:

— Что это? Лепешки печешь?

— Да, новым способом. Попробуй!

Майор попробовал лепешку и нашел ее отменной.

Тут-то и застала их артистка.

Она устроила из-за этого ужасную сцену, целую баталию: ах так, майора не удовлетворяет ее кухня! Ходит по соседям объедки выпрашивает!

Майор не знал, как и оправдаться: о, да конечно, он сразу почуял в лепешках что-то подозрительное, но… вот так и так…

Горький, но невольный юмор ситуации сделал артистку всеобщим посмешищем. Она сцепилась из-за этого с громко смеявшимися сестрами Андорфи и обеими своими родственницами. Более того, ей предстояло вступить в борьбу со всем убежищем, потому что опыт учителя музыки приобрел не только поклонников, но и последователей.


Еще от автора Йожи Енё Тершанский
Легенда о заячьем паприкаше

Повесть «Легенда о заячьем паприкаше» с искрометным юмором рисует невероятные приключения бедняка Гажи, полевого сторожа, и ускользающего от преследования зайца по кличке «Паприкаш».


Рекомендуем почитать
Эльжуня

Новая книга И. Ирошниковой «Эльжуня» — о детях, оказавшихся в невероятных, трудно постижимых человеческим сознанием условиях, о трагической незащищенности их перед лицом войны. Она повествует также о мужчинах и женщинах разных национальностей, оказавшихся в гитлеровских лагерях смерти, рядом с детьми и ежеминутно рисковавших собственной жизнью ради их спасения. Это советские русские женщины Нина Гусева и Ольга Клименко, польская коммунистка Алина Тетмайер, югославка Юличка, чешка Манци, немецкая коммунистка Герда и многие другие. Эта книга обвиняет фашизм и призывает к борьбе за мир.


Садовник судеб

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Курсы прикладного волшебства: уши, лапы, хвост и клад в придачу

Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.


Хозяин пепелища

Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.


Коробочка с синдуром

Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.


Это было в Южном Бантене

Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.