Приключения профессора Вильяма Вокса на острове Ципанго - [5]
Дикари начали совещаться.
— Может, лучше его съесть? — предложил какой-то дед, показывая заскорузлым пальцем на профессора.
Любознательная молодежь запротестовала.
В конце концов, большинство дикарей, очарованные блестящей речью профессора, заявили:
— Желаем приобщиться к благам мировой культуры.
Профессор низко поклонился и пообещал на следующий день, с помощью всего племени, приступить к работе.
Часть вторая
ТРИУМФ
Уже почти полгода под руководством профессора работали сотни туземцев, создавая блага культуры.
Уже по вечерам в наскоро выстроенных питейных заведениях молодежь орала пьяные песни, угощаясь свежей огненной водой, и платила новенькой, полновесной, только что отчеканенной монетой.
У профессора появилось уже полтора десятка верных слуг. Способные дикари сразу поняли, что за маленькие монеты, которые дает им профессор, в харчевне можно получить и мясо, и огненную воду. И чем больше монет давал им профессор, тем преданнее были чернокожие.
Однажды ночью в профессорскую лабораторию влетел бледный вождь.
— Слушай, Свет Знания! — заревел дикарь. — Вставай. Случилось такое, чего никогда не было в нашей стране. Один из наших, развеселившись от огненной воды, украл у своего друга кошелек с монетами, а тот вспорол ему брюхо одним из кинжалов, что ты даешь нам в обмен на меха.
Профессор сел на кровати и, свесив голые волосатые ноги, начал думать.
— Вполне понятное дело, — проскрипел он наконец. — В стране начинает зарождаться преступный элемент. Надо организовать полицию.
Через два месяца создали полицию. Каждого полицейского украсили кокардой и вооружили длинным ножом.
— А теперь, — сказал Вокс, — нужно составить законы, иначе полиции нечего будет делать. Из факта наличия полиции вытекает потребность разработки законов.
И сел писать законы.
Наиболее способные туземцы целыми днями вбивали в голову темной толпе значения отдельных статей.
Часто случались досадные недоразумения.
— Почему закон велит мне обматываться пальмовыми листьями?
— Чтобы не нарушать общественной благопристойности.
— Я ее и не нарушаю. Я просто хочу ходить голым.
— А в полицию ты хочешь?
— В полицию не хочу, — открыто признавался дикарь.
— Тогда обматывайся листьями.
Закон строго охранял права тех, кто успел уяснить для себя силу блестящих монет и покупал труд соплеменников.
Без денег уже ничего нельзя было достать: профессор разделил природные богатства страны на равные части и раздал их своим сторонникам. Кокосы и бананы надо было покупать, иначе приходилось иметь дело с полицией.
Закон, кроме того, строго запрещал присвоение чужой собственности, воровство, любовь к чужой жене или мужу, а также драки, убийство и развод с законной женой.
— У нас и без законов этого не было, — мрачно жаловался вождь.
— Ничего, — самоуверенно успокаивал его Вокс. — Теперь тоже не будет. Пусть только достроят тюрьму.
Когда тюрьму построили, Вильям Вокс издал дополнительный закон, запрещающий даже в мыслях критиковать действующие порядки. Туземцы смотрели на решетки новенькой тюрьмы и хмуро помалкивали.
Бывшие жрецы, соблазненные блестящими монетами, немедленно перешли в христианство, повесили на себя наскоро вырезанные деревянные крестики, молились единому богу и раз от разу обещали непокорным дикарям в награду за покорность рай в будущей жизни.
— Не хочу я будущей жизни, — ворчал какой-нибудь дикарь. — Хочу, чтобы все было, как прежде.
— А в тюрьму хочешь?
— В тюрьму не хочу.
— Смотри мне. Там места хватит.
Мест в тюрьме действительно хватало: время от времени палач выводил наиболее упрямых злодеев на площадь и, приказав им помолиться за спасение души, живо отсекал им головы.
Вильям Вокс из окна своей лаборатории смотрел на эту процедуру, и жгучая боль терзала его сердце.
— Боже мой, — шептал он. — Когда же наконец вместо этого дикарского способа у нас появится электрический стул?
ЧЕЛОВЕК РОЖДАЕТСЯ, СТРАДАЕТ И УМИРАЕТ
Вождь чах все сильнее и вздыхал все глубже и глубже.
— Слушай, чужеземец, — сказал он однажды Воксу. — Обрати внимание на наших девушек. Они научились продавать свое тело за блестящие монеты.
— Это называется — проституция, — зевая, сказал Вокс.
— Мне все равно, как оно называется, — сказал вождь, — а только наши мужчины болеют от этого дурными болезнями.
— Ты — настоящий дикарь! — громыхнул Вокс. — Нельзя же все сразу. Подожди, мы построим больницы и успешно будем бороться с этой напастью. А девушек можно посадить в тюрьму. Можем начать прямо завтра. Очень даже просто.
Вождь задумался и, устремив взгляд вдаль, грустно сказал:
— Ты обещал нам, чужеземец, блага культуры, но мы их что-то не видим. Культура есть, а благ нет…
— То есть как это, нет благ? — возмутился Вильям Вокс. — А денежная система? А первые мастерские оружия? А полиция? А тюрьма для отбросов? А огненная вода, веселящая сердце? А закон, стоящий на страже твоего благосостояния? Это, по-твоему, что? Собака?
Дикарь с горечью улыбнулся.
— С тех пор, как мы тебя спасли, наш народ перестал смеяться, танцевать и радоваться, улыбаться солнцу и жизни. За твои блестящие штучки мужчины продают свой труд и совесть, а женщины — труд и тело. Мы никогда не убивали и не воровали, — потому что все добро наше было общим. Теперь твоя тюрьма переполнена преступниками.
