Приключения нежной Амелии - [10]

Наконец, объединенными усилиями Амелия была перенесена в постель. Перепуганная Элиза, в своем ночном колпаке и наскоро наброшенном на плечи халате похожая на взъерошенного котенка, носилась туда-сюда, стараясь как можно удобнее уложить свою несчастную госпожу. При этом ее влажно мерцающие карие глаза то и дело останавливались на полковнике. А тот, как ни казался он озабочен состоянием Амелии, не мог упустить случая утянуть хорошенькую горничную в какой-то дальний угол и припечатать припухшие девичьи губки энергичным поцелуем, чуть не задушив им бедную Элизу.

О, месье, – лепетала она, а ее милое личико расцветало пурпурным цветом. Полковник нисколько не смутился ее беспомощным протестом.

– Элиза, ты прелестна, а я слишком долго откладывал намерение возобновить свои права на обладание тобой, которые ты мне однажды – помнишь, Элиза? – столь любезно вручила, – нашептывал он, плотно прижимаясь к девушке. Элиза, у которой не было сил противостоять натиску этого статного мужчины, не стала сопротивляться или протестовать, когда его рука ловким движением нырнула под ее юбки. Она лишь коротко и сладострастно хихикнула.

– Ах, что ты только за прелесть, дитя мое, – бормотал полковник ей на ухо. – Живо, развернись и наклонись вот над этим красивым креслом. Мы с тобой на пару поиграем в одну чудесную, милую игру.

Он обхватил ее за талию и положил на спинку кресла таким образом, чтобы ее руки могли упираться в днище стула. Она послала ему через плечо влюбленный взгляд… Гладкая материя его мундира терлась об ее обнаженные ягодицы, когда он прижимался к ней, а затем она ощутила, как его могучее орудие, пылающее и горячее, начало проталкиваться в лощину ее тела. Она с трудом подавила слабый вскрик.

Элиза почувствовала резкий зуд в своих недрах. Полковник уже не первый раз овладевал ею тем или иным причудливым образом, и всякий раз она возбуждалась до умопомрачения. Вот и сейчас ее бедра начали под ним тот сумасшедший танец, который не прерывался до тех пор, пока мужчина не прижался к ней на миг изо всех сил. Его руки судорожно впились в ее плоть, и она почувствовала, как он исходит в диких, бесконечных конвульсиях. Но уже в следующую секунду он рывком оторвался от нее, развернул в своих руках и запечатлел ее раскрытые губы коротким, почти грубым поцелуем. Затем он легко шлепнул ее по ягодицам, извлек из кармана серебряный луидор и опустил его в глубокий вырез ее платья.

– Будь послушной девочкой, – наставительно сказал он, – и хорошенько присматривай за своей хозяйкой, ясно?

Элиза хихикнула и, присев в поклоне, пообещала делать для мадемуазель все, что в ее силах.

Затем она исчезла в спальне Амелии, которая по-прежнему беспокойно металась на своих подушках и, вздыхая, вновь и вновь требовала своего Эрнста.

Полковник тем временем неторопливо спускался по лестнице, чтобы увидеть мадам Дюранси. Наверняка она уже отдала указания, чтобы разместить полковника на ночь. Короткое интермеццо с Элизой привело его в хорошее расположение духа, и теперь он чувствовал себя совершенно подготовленным к долгим и страстным любовным битвам, которые не раз уже разгорались с его участием в будуаре мадам. Он обнаружил свою красавицу в салоне покоящейся на диване. Пять зажженных свечей отбрасывали с подсвечника золотые тени на ее тонко очерченное лицо, вся остальная комната была погружена во мрак. От пышного букета роз, украшавшего изящный камин, исходил дурманящий запах.

Александрина, ожидавшая полковника, встретила его приход ленивым смехом.

– Месье затратил немало времени, отыскивая путь в эту комнату, – сказала она с легким упреком.

Полковник закрыл за собой дверь и быстро подошел к ней.

– Тем больше времени мне понадобится для того, чтобы выйти из нее, – галантно ответил он.

Он наклонился к Александрине, и его рука хладнокровно распахнула тонкие полы ее полувоздушного халата, открыв взору полные, мерцающие, как слоновая кость, полушария ее грудей, завершающиеся темно-красными туго напрягшимися ягодками, шелковистую кожу живота и симметрично очерченные бедра с пылающим красным клоком волос промеж ними, который в мигающем свете свечей пылал как темная бронза. Его язык затрепетал в темпе быстрого стаккато в маленькой темной расщелине ее пупка. Ее тело дернулось, и, как замагнетизированная, она начала двигаться в ритме его прикосновений. Откинув назад голову, она издала короткий, резкий крик блаженства и осыпала виновника своего восторга лавиной нежных имен, который всякий непосвященный мог принять за выражение самой пылкой любви. Однако полковник слишком хорошо знал себя и Александрину, чтобы обмануться этим. Он прекрасно осознавал, что в основе ее экзальтации лежит всего лишь чувственность, а вовсе не какие-нибудь нежные чувства. Она вся дрожала от прикосновения его сильных рук, его пальцы на одно мгновение проникли в нее; она не упустила возможности отплатить – око за око! – и вскоре пожатие ее красиво сложенных ручек в не меньшей степени окрыляло его страстность.

Наконец полковник поднял ее на руки, перенес в примыкающую к салону спальню и уложил на кровать. Пока он избавлялся от своей одежды и лихорадочно швырял ее поверх стула, Александрина рассматривала его сквозь полуопущенные ресницы и не могла не признаться себе, что ей нравится то, что она видит. Его длинное жилистое тело и в самом деле было фантастически мужественным, а гладкая и загорелая кожа напрягалась поверх нетерпеливо играющих мускулов. Де Ровер шагнул к кровати, упал рядом с ней на подушки, стиснул ее полные груди, жадно втянул в себя чуть терпкий аромат ее духов…