Приключения на Безымянной реке - [65]

В кармане он нащупал спички. Да, те самые спички, что он недавно выбросил в пещере. Что за чертовщина!

Он вытащил коробку и стал пристально ее разглядывать. Каким образом она снова очутилась в кармане? Или она заколдованная? Нет, чудес на свете не бывает. Он осторожно открыл коробку. В ней лежали спички. Значит, все случившееся в пещере было только диким сном. Невероятно!

И вдруг он громко расхохотался. Какой чудак! Ведь это он сам положил в коробок кузнечика, чтобы спрятать его в фонарик Эмиля. Значит, сверчок-хитрюга остался в коробке, вместе с коробкой оказался в его кармане. Собираясь ночью в пещеру, он захватил другие спички и сунул их в другой карман. А в пещере вынул случайно коробку Эмиля… Вот как это было! И никакого колдовства! Ха-ха-ха!

Он засмеялся и побежал по гребню скалы к лагерю.

А ведь задержись он на пять секунд — увидел бы лодку Рацека, с трудом преодолевавшую сильное течение рассвирепевшей реки.

8. Судьба лагеря

Ондра впервые очутился на вершине скалы, но ориентироваться было довольно легко. Достаточно было держаться приблизительно над рекой и идти вдоль дуги, которую описывали скалы над лагерем. Он торопился из последних сил. Дыхание перехватило, но он знал одно: надо спешить, в лагере обязательно уже все проснулись. И все же где-то в глубине души еще теплилась слабая надежда, что удастся добраться до лагеря незамеченным. Но стоило ему достичь того места, где позавчера Франта-Мышка учил Эмиля влезать на деревья, как надежды эти рассеялись, как дым. Ондра понял, что дело принимает серьезный оборот.

Далеко внизу он увидел наполовину затопленную поляну и лихорадочно суетящихся ребят. Сперва он различил Виктора по его соломенного цвета вихрам и тяжеловесным, беспорядочным прыжкам. Потом он узнал Акву, за ним Франту-Мышку, Патичку и Румика. Одного только Рацека здесь не было.

Это его немного успокоило, и Ондра стал искать дорогу вниз, чтобы попасть в лагерь раньше, чем появится Рацек. Дорогу он нашел без особого труда. Это был тот самый склон, которым воспользовались Франта и Эмиль; по сравнению с почти перпендикулярным обрывом, начинавшимся у самых его ног, склон казался прямо-таки дорогой на Петршин[8]. Несколько минут — и он уже сбежал вниз и нос к носу столкнулся с Аквой, который нагнулся над грудой поваленных палаток. Тот оторопело посмотрел на Ондру и облизнул губы.

— Откуда ты взялся? Тебя уже нашли?

— Кто? Кого?

— Тебя! Рацек! Они поплыли за тобой к пещере.

Ондра не ответил. Но его взгляд грозно уставился на Румика, копошившегося возле колышков.

Румик клятвенно положил руку на грудь:

— Я им ничего не говорил! Честное слово! Это все Эмиль.

— Эмиль?..

— А он, по-твоему, должен был тебя там оставить, пусть бы ты захлебнулся, как крыса! — взорвался Виктор, размахивая у него перед носом консервной банкой с говядиной.

— Разве я похож на утопленника?

— Вот погоди, Рацек тебя проучит! Правда, Аква?

Аква пожал плечами. Это могло означать что угодно. Скорее всего, он подумал, что Ондру уже никто ничему не научит, хотя в суровых опытах и есть иногда определенная надобность.

— Кончайте болтать языком! Ондра, складывай вещи. У тебя пока нет слуг…

— Но мы должны им сообщить, что Ондра уже здесь, чтобы они напрасно не искали, — заторопился Франта-Мышка; у него на лице была написана такая озабоченность, точно все это лежало на его совести. — Неизвестно, что они там предпринимают.

— Что предпринимают? — отозвался Аква. Богатое воображение никогда не принадлежало к сильной стороне его характера, в особенности когда не хватало времени как следует подумать. — Не найдут его в пещере — вернутся назад.

Он снова нагнулся над палатками, спокойный и уверенный. До сих пор все шло как по маслу, и, хотя вода поднималась, Аква был убежден, что палатки они соберут вовремя. И все же он, видно, задумался над словами Франты, потому что неожиданно выпрямился и упер руки в бока.

— А как же мы сообщим? Ведь крики или свист они не услышат.

— Но зато могут увидеть дым от костра, — сказал Патичка, кстати подвернувшийся в это время.

Свои вещи он еще не уложил, но это нисколько не мешало ему то и дело бегать смотреть, как вода разрывает землю под ногами.

— Идея! Дым! — сразу заторопился Румик. — Вот это да! Дымовой сигнал! Я все-все устрою, можете на меня положиться.

И Румик понесся во весь дух к костру и принялся там за дело с такой самоуверенностью, точно дымовые сигналы были с раннего детства его основным занятием. Притащив охапку мокрых сучьев и травы, он стал на колени и сильно дунул на пламя. Из костра повалил густой желтый дым, наткнулся на скалистый навес, задержался там, а потом, отыскав дорогу, медленно взвился в небо.

Глаза у Румика горели, точно два уголька.

— Гляди! — подмигнул он Франте-Мышке, с озабоченным видом пытавшемуся уложить одеяло. — Дунул раз, дунул два, и пожалуйста.

— Что «пожалуйста»? — уныло передразнил его Франта. — Все равно дым им ничего не скажет. Они и так знают, что костер горит.

Румик пренебрежительно махнул рукой, но все же призадумался. Глаза его забегали, точно трясогузка, с предмета на предмет и наконец застыли на одеяле Франты. Румик просиял: