Но те не разочаровали меня.
– Мы с капралом Хиршем пойдем вместе с ним, – сказал капрал Фостен, – и обеспечим этому курьеру безопасность даже против его желания.
Я был поражен: вместо того чтобы лопнуть от злости, он вел себя совершенно безупречно.
– Я передам это ему, – ответил я и направился к Макмиллану.
– С вашего позволения, сэр, я пойду в вагон-ресторан и распоряжусь насчет вашего обеда.
– Отлично, – так же восторженно заявил Макмиллан, – идите, Джеффрис. Я вот-вот умру от скуки.
– Непременно.
Я выскользнул из купе, питая тайную надежду, что главный кондуктор – самый высокий железнодорожный начальник в поезде – отговорит его от этого опрометчивого решения и тем самым разорвет цепь абсурдных поступков. Но в своих расчетах я не принял во внимание присущее немецкой нации стремление угодить сильным мира сего. Мои попытки внушить немцам, какие неприятности может повлечь за собой этот обед – я попытался сделать вид, что это искреннее беспокойство преданного слуги за судьбу хозяина, – привели лишь к заверениям, что все пожелания герра англичанина будут выполнены. Через сорок минут мы пришли к соглашению, что Макмиллану предоставят место только через полчаса. Вернувшись, я сообщил об этом моему хозяину, стараясь скрыть тревогу. Он был решительно настроен весело вступить на тропинку бедствий, а я оказался не в состоянии удержать его от этого. Но хуже всего было то, что я не имел понятия, где скрывается мой настоящий патрон.
– Конечно, я надену смокинг. Достаньте его, Джеффрис, он в шкафу. – Макмиллан был очень доволен собой и намеревался извлечь максимум удовольствий из неожиданно обретенной свободы. – Следующую ночь мы проведем в Страсбурге, а наутро помчимся дальше. Мы уже почти на месте, Джеффрис. И вы сможете вернуться к своим делам, если, конечно, мы не расторгнем раньше наш договор. Вам надлежит позаботиться о сохранности моего багажа, пока я… – Он сделал широкий жест, который должен был показать, что он не упустит случай обратить на себя всеобщее внимание. – Удостоверьтесь, что все мои вещи готовы к разгрузке. Даже не считаю нужным напоминать вам, Джеффрис, что вы не должны проявлять расхлябанность на своем посту.
Я помог ему одеться для ужина, и все это время меня не покидало смутное ощущение неопределенной опасности. После многочисленных напастей и страхов последних дней меня могло встревожить что угодно. Пережив в течение десяти минут крайнее нервное напряжение (за это время я ухитрился получить два язвительных замечания от Макмиллана), я решил испробовать иную тактику: принялся щипать и колоть себя. В итоге я чуть не убедил себя, что угодил в самое сердце Братства, как прохожий в лесу может свалиться в яму с гадюками. Не имея возможности найти или даже узнать о месте пребывания Майкрофта Холмса, я ощутил себя мореплавателем в утлой шлюпке посреди бушующего моря.
Капралы Хирш и Фостен дожидались, пока Макмиллан выйдет из купе. Когда же выход наконец состоялся, Фостен встал в авангарде, Хирш замкнул короткую процессию, и два капрала, прямые и жесткие, как игрушечные солдатики, повели Макмиллана обедать в вагон-ресторан. Я же принялся наводить порядок в купе и собирать вещи, чтобы по прибытии на станцию можно было незамедлительно выгрузить багаж. Как можно осторожнее я принялся проверять, все ли вещи целы. Я брал каждый баул в руки очень аккуратно, оглядев со всех сторон, на случай, если туда умудрились незаметно спрятать какую-нибудь чертовщину. Не могу сказать, чего я опасался, – стрелы, отравленной редким ядом, подобной той, что поразила моего противника в Люксембурге, или ядовитого паука, но мне совершенно не хотелось случайно наткнуться на что-нибудь в этом роде.
Закончив работу, я отправился в свое купе и весь оставшийся вечер составлял отчет для Майкрофта Холмса, изучал информацию, содержавшуюся в присланных записных книжках, а также еще раз обработал шрам на лбу. Синяк на щеке переливался различными цветами, от желтовато-зеленого до лилового и буро-синего. Слава богу, Элизабет не видит меня сейчас. Подумав о невесте, я внезапно понял, что до Англии и безопасности еще очень далеко.
Предаваясь этим спокойным занятиям, я пытался внушить себе, что за нами с Макмилланом уже никто не следит, поскольку мы изменили маршрут и скоро покинем Германию.
Около десяти вечера мы пересекли Рейн и вскоре прибыли на станцию. Оттуда нас отвезли в Страсбург, где мы расположились на ночь во второразрядной гостинице. Мой номер находился через две двери от апартаментов Макмиллана. Это мне не понравилось, но, поскольку при нас были охранники, я решил не возражать.
Проснувшись утром, я почувствовал, что ко мне возвращаются оптимизм и аппетит, которого я не испытывал с Люксембурга. Но хорошее настроение покинуло меня, едва я вспомнил о многочисленных случаях с неосмотрительными авантюристами, которые позволили себе расслабиться, не убедившись в том, что все опасности остались позади. Им пришлось сторицей расплатиться за свою беспечность. От этих мыслей сразу же исчез и аппетит. Потыкав вилкой в завтрак, я попытался пробудить его, но тщетно.
