Приключения маленького актера, или Повесть о кукле Петрушке и девочке Саше, об их друзьях и недругах - [18]
— Нет, тетя очень справедливая, — тихо сказала Саша, изумив этими словами Петрушку.
Потом Вика с гордостью рассказала о том, что ее мама еще лучше папы, Леонида Леонидовича, что ее мама самая знаменитая в городе портниха.
— Ты понимаешь, она и не портниха даже, а художница. Самая лучшая модельерша города! — говорила Вика, с удовольствием произнося странное слово «модельерша». — Не понимаешь? Она придумывает модели платьев и на булавках — понимаешь, на одних булавках! — накалывает их на знакомых дамах.
— А потом шьет? — спросила Саша, вспоминая с удовольствием, как она когда-то обшивала своих кукол.
— Ну что ты! Конечно, нет. Шьет ее помощница Машенька — из ателье. Она по вечерам помогает маме.
— Значит, твоя мама тоже работает в ателье?
— Ах, нет же! Какая ты бестолковая! Моя мама — частная портниха, и очень дорогая. Она берет в три раза больше, чем в ателье, но все лучшие дамы добиваются того, чтоб она им шила. Ведь она шьет в тысячу раз лучше!
— Но ведь ты же сказала, что не она шьет, а эта… Машенька…
— Ой, да ты совсем ничего не понимаешь! Ведь это только так говорится — «шьет», а на самом деле она только фантазирует, — понимаешь, на булавках!..
Нет, Саша все-таки чего-то не понимала и решила переменить тему.
— У твоей мамы остаются, наверно, лоскутки? — с интересом спросила она.
— О да! И какие замечательные! — тоже оживилась Вика. — И креп-жоржетовые, и панбархатные, и арганди…
— И ты шьешь из них своим куклам?
— Вот глупышка! Каким куклам? Я давно уже в них не играю. Это у тебя вот этот смешной — Петр… — И она кинула снисходительный взгляд на Петрушку. — А мама мне и не дает эти лоскутки — они нужны ей для отделки. Понимаешь, одна дама шьет себе панбархатное платье, а для другой обрезки идут на шерстяное. Они очень это ценят… — протянула Вика.
И опять похоже было, что она кому-то подражает.
— И тебе совсем-совсем не дает? — разочарованно спросила Саша.
— Нет, почему же… Если на воротничок или платочек, я всегда могу взять у Машеньки.
— Знаешь что, Вика! А ты не смогла бы сшить моему Петрушке новый театральный костюм вот из таких нарядных лоскутков? Мне очень хочется сделать ему подарок — он так скучает…
Вика с минуту молча смотрела на Сашу, а потом расхохоталась так, что у нее слезы выступили на глазах.
— Скучает? Твоя кукла?.. Да ты еще совсем глупая! И я — я буду ему шить!
— Да не ты, — смутилась Саша. — Попроси маму помочь…
— Ой, маму! Мама будет шить твоему Петрушке! Ой, уморила!
И она снова расхохоталась — да так, что с ней вместе засмеялась и Саша, хотя в Викином смехе было для нее что-то обидное.
— Я вижу, вам тут очень весело, — сказал, солидно входя и снисходительно улыбаясь, важный Леонид Леонидович. — Я очень рад. А чему вы так смеетесь?
— Ой, папа, ты подумай, она просит, чтобы мама — наша мама! — сшила ее Петрушке костюм!
— Да, забавно, — снисходительно улыбнулся инженер. — Но ведь ты можешь попросить об этом Машеньку.
— Да, правда, — согласилась Вика. — Машенька сделает. А как же с примеркой? Она ни за что не будет шить без примерки.
— А ты возьми куклу с собой, — посоветовал Леонид Леонидович.
— Ну, вот еще… — недовольно протянула Вика.
Но Леонид Леонидович нахмурился.
— Вика! Так надо! — подчеркнуто сказал он. — Я бы очень хотел услужить Сашиной тете — это чрезвычайно достойный и полезный человек.
— Хорошо, — сейчас же согласилась Вика. — Давай, Саша, твоего Петрушку. Я его привезу тебе в таком костюме, что все девочки позавидуют!
— Спасибо, — неуверенно ответила Саша.
Ей уже не хотелось расставаться с Петрушкой и поручать его Вике.
Но и отказываться было неудобно.
Глава двадцать шестая
Викина мама и ее заказчицы
— А, Теодора Ивановна! Пожалуйста, входите. Я попрошу вас посидеть немного — кое-что еще не готово.
И Викина мама принялась разворачивать кусок фиолетового бархата.
Похоже было, что она и не прикасалась еще к этой материи. Но заказчица — толстая дама с коротко стриженными волосами под маленькой шляпкой — благоговейно глядела на руки Викиной мамы, на ее довольно простенький халатик, на стол, заваленный заграничными журналами мод и обрезками материи.
— Садитесь, пожалуйста. Сейчас придет Машенька, и мы начнем примерку.
— Я в головном уборе — ничего? — спросила Теодора Ивановна, усаживаясь на диван, тоже заваленный журналами. — Ах, что это у вас тут? Кукла? И какая смешная! Это сейчас модно? Да-да, конечно, у моей приятельницы знаете, у Раисы Адамовны, вы еще ей шили вечернее апельсиновое — на диване всегда сидит кукла. Знаете, такая подушка, кукла-подушка: глаза стеклянные и настоящие волосы, а платье все в оборках и набито ватой!..
— Так это же кукла на чайник! — насмешливо сказала Вика.
Она стояла перед зеркальным шкафом и заплетала свои блестящие косы.
— Вика! — строго остановила ее мать. — Иди, пожалуйста, к себе. И забери свою куклу.
— Купишь мне такое зеркало — буду у себя причесываться, — хладнокровно ответила Вика. — А Петрушку не возьму. Ему Машенька костюм будет шить.
— Больше Машеньке делать нечего!
— Папа сказал — так надо.
И Вика, гордо вскинув голову, вышла из комнаты.
— Какая красавица ваша дочь! — восхищенно пропела Теодора Ивановна. — Ах, Машенька, здравствуйте!
