Приключения крылатого колеса - [22]

Этот стол не стоял на месте; у него даже не было ножек: столешница каталась на роликах, то выбегая из-под ворот, то прячась в них.

И вот на этом столе Галя и увидела лопасть средневолжской турбины. Лопасть как бы присосалась своим "пятаком" к столешнице, а острием крыла взметнулась ввысь. Пробегая туда и сюда сквозь ворота, крыло всякий раз роняло стружку: это потому, что в него впивались фрезы, укрепленные на столбах ворот.

Фреза! Едва ли существует инструмент, более красивый. Надо представить себе розу, каждый лепесток которой – резец. Иногда такую розу делают из алмазов.

Сейчас фреза, соприкасаясь с крылом, высверливала на его поверхности плоское углубление наподобие блюдца. Но крыло не стоит на месте – оно двигается, и от этого углубление растягивается по крылу в блестящую дорожку. С каждым ходом стола фреза смещается и прокладывает новую дорожку, расширяя предыдущую.

Фреза заменила бригаду рубщиков. А действовали две фрезы: фрезерование лопасти происходило одновременно с обеих сторон. Вот уж этого никак не могли бы сделать даже две бригады рубщиков: не садиться же одной из них на лопасть вниз головой!

Замечательные мастера создали этот станок. Сами волжане – машиностроители из города Горького. Волжский станок послан в подарок волжской турбине, чтобы облегчить ей муки рождения. Это уникальный, то есть единственный в своем роде станок. Он успевает выдать комплект из шести лопастей за то время, пока бригада рубщиков ковырялась над одной. А по чистоте и вовсе не сравнить работу: как-никак, а зубила оставляли на поверхности крыла следы кустарщины.

Еще одно примечательное наблюдение сделала студентка Орешникова: где же на лопасти знаки разметчика? Ведь на ручную обработку лопасть попадала полосатой, как зебра. А фреза, выходит, справляется с делом своим металлическим умом?

Нет, конечно, человек и машина никогда не поменяются мозгами. "Умная фреза" придумана конструкторами.

Орешникова прочитала на станке: "Копировально-фрезерный". Ага, значит, фреза что-то копирует. А вот и разгадка: возле одной из колонн, на подставке, девушка распознала… "семерочку"! Никакого сомнения. Ей ли, лаборантке, не узнать бронзового крылышка, которое рождалось в ванне под ее руками!

Казалось, "семерочка" уже принадлежит истории. Но нет, она рассталась с музейной тишиной шкафа: ей вторично дана путевка в жизнь!

По бронзовому крылышку сейчас ползал, ощупывая его, рычажок с роликом. А особый механизм передавал движения рычажка на фрезу, и та счищала с заготовки избыточный металл.

Но шаг ролика маленький, потому что мало крылышко, а фреза должна шагать по лопасти крупно.

– Не иначе как в механизм посажен какой-то математик, делающий умножение. Ведь так, Иван Петрович? – Орешникова повернулась к профессору, чтобы проверить свою догадку. Но его опять успели похитить цеховые работники. За профессора кто-то ответил:

– Верно говоришь, есть математик!

Девушка обернулась: ей улыбнулся черноглазый и черноусый человек в кавказской каракулевой шапке.

– Я говорю, есть математик, называется – электрон! – И человек легонько постукал по стенке пульта, перед которым стоял. Это был оператор станка. Не переставая нажимать и отпускать кнопки на пульте, он рассказал о действии электронного устройства.

– А я тебя знаю, – вдруг объявил черноусый. – Ты хотела утащить у меня молоток.

Девушка растерялась. Утащить… она?…

– Не пугайся, – усач осклабился. – В суд не подам. Я Гасан Алибеков, рубщик… Ну, можешь вспомнить?

– Нет, не могу, – сдалась Галя.

Тогда Гасан принялся рассказывать, как было дело. Обрабатывали рубщики лопасть. В обеденный перерыв тут же, на лопасти, и прикорнули. А девушка с красной повязкой на рукаве, решив, что все спят, потянула к себе один из пневматических молотков. Это был молоток Алибекова. Парень вскочил: "Убиться хочешь молотком? А Гасан отвечай? Шальной ты человек – а еще красная повязка, комсомольский пост!"

Девушку и сейчас бросило в жар – от одного воспоминания, как она была пристыжена. Тогда ей не удалось объяснить свой поступок. А она хотела всего лишь испробовать, как это вручную рубят металл. Труд отсталый. Орешникова готовилась поднять об этом крупный разговор на комсомольском комитете. И очень кстати, считала она, подкрепить доклад собственными ощущениями.

Неважно, что с опозданием на год, но она сейчас объяснила все это Алибекову. И кажется, он поверил… Чтобы окончательно рассеять это неприятное воспоминание, Галина принялась расспрашивать Алибекова о нем самом: как это он из рубщиков стал оператором этого замечательного станка?

Он сказал, что года полтора назад прошел слух, будто в Горьком изобретают станок, который сам, без участия рубщиков, сумеет обрабатывать лопасть турбины. Гасан сперва только смеялся: "Лопасть? Машиной? Ха! А звезд с неба эта машина не хочет хватать?"

Но о будущем чуде говорили все тверже, все увереннее. И однажды Гасан услышал, что машина эта даже и нуждаться не будет в разметочных бороздках. Тут уж парень не выдержал, стал проситься в Горький: только бы разок взглянуть на машину! "Зазря ездить нечего, – сказали ему. – Это тебе не невеста, чтобы устраивать смотрины! Там требуются специалисты: токари, слесари. Приобретай-ка подходящую специальность. Вот и поедешь в Горький не зевакой, а поможешь строить станок". Трудновато пришлось Гасану с учением. "Что умел? – рассказывал он Орешниковой. – Какое у меня образование? Только с барантой – овцами – разговаривать!"