Приключения Каспера Берната в Польше и других странах - [6]

«Ох, сболтнул я, кажется, ему вчера лишнее! – вспомнил юноша с раскаянием. – Ничего, сейчас мы все это загладим! Не в первый раз!»

– Добрый день, домине Кристофор! – сказал Каспер как можно приветливее. – Не угодно ли вам отведать нашей гданьской колбасы? Вишневку мы, к сожалению, уже закончили…

– И вам также добрый день, – неохотно буркнул педель и, не поблагодарив за приглашение к столу, добавил громко: – Студент Каспер Бернат, отец ректор достославной Краковской академии повелел вам немедленно явиться к нему!

«Зачем я понадобился ректору? – с легкой тревогой подумал Каспер. – Уж не наябедничал ли ему чего Кристофор? Да нет, не успел еще… А так я как будто за последние дни ничего недозволенного не совершал… Это, наверно, все из-за Пурбаха… А впрочем, к ректору вызывают студентов не только для того, чтобы отчитать за проступки», – тут же успокоил он себя.

Глава вторая РЕФЕРЕНДУМ

Ректор достохвальной Краковской академии в окружении профессоров и членов совета восседал за огромным столом. По правую его руку сидел декан факультета семи свободных искусств. Каспер с облегчением отметил про себя, что Ланге не было, – значит, дело не в Пурбахе, за которого Ланге строго отчитал Каспера на прошлой неделе. Студента поразило строгое, даже суровое выражение лиц присутствующих. Только декан отец Фаустин ласково глянул на своего любимца. Остановившись в дверях кабинета, Каспер отвесил низкий поклон.

– Студент Каспер Бернат из Гданьска, подойди, – обратился к нему ректор по-латыни, как и требовали обычаи университета. – Догадываешься ли ты, для чего мы тебя вызвали?

– Реверендиссиме![10] – обратился к ректору декан. – Разреши задать студенту один вопрос! – И только сейчас, разглядев пятна румянца, выступившие на скулах брата Фаустина, и легкую дрожь в пальцах, которыми декан машинально постукивал по столу, Каспер почувствовал тревогу.

– Сын мой, – ласково обратился к нему декан, – если бы ты шел по дремучему лесу… Впрочем, я приведу пример, более понятный для сына прославленного капитана… Каспер Бернат, если бы ты, плывя на корабле по морю или по быстрой реке, вдруг заметил в волнах лодку, в которой сидели бы твои коллеги и друзья… Если бы тебе с высоты твоей палубы видно было то, чего не могли рассмотреть несчастные – ветер и течение неумолимо влекли их в водоворот пучины, – как ты поступил бы в этом случае, сын мой?

Как и все студенты, Каспер хорошо знал манеру декана помогать неуспевающим, наводя их на правильный ответ примерами из священного писания, истории или из своего собственного житейского опыта. Однако чего сейчас добивался отец Фаустин, Касперу было неясно.

– Мы призвали тебя на референдум, – ласково продолжал декан, – для того, чтобы побудить тебя спасти твоих товарищей, не дать им погибнуть, отвратить их суденышко от бездны…

Каспер в недоумении глядел на него.

– Довольно, отец Фаустин, – вмешался ректор. – Студент Каспер Бернат! Вчера за пирушкой, устроенной противу правил общежития, выпивши вина или старки…

– Вишневки, – испуганно пробормотал Каспер.

– Я говорю: упившись, вы вели разговоры, недостойные студентов нашей прославленной академии, толковали об учении достославного каноника Коперника, о коем вы по недостатку знаний и судить не вправе, говорили о том, что следует его призвать на кафедру астрономии взамен достойного профессора вашего Ланге, глумились над готовящимся исправлением календаря, предпринимаемым по повелению святого отца нашего, наместника господа на земле папы Юлия Второго… Глумились – страшно сказать – над нашей святой католической церковью!

– Это ложь! – горячо возразил Каспер. – Простите меня, святые отцы, но это навет на меня и на моих товарищей… Я понимаю, эта хитрая лиса педель Кристофор…

– Никто не дал тебе права порочить честного и старательного помощника твоих учителей и наставников – отца Кристофора, – укоризненно заметил декан. – Шла ли вчера у вас речь о том, что следует устроить диспут между досточтимым профессором Ланге и каноником Коперником?

Каспер так сильно сжал кулаки, что ногти его впились в ладони.

– Шла, – ответил он коротко.

– Говорил ли кто из твоих товарищей, что Коперник несомненно победит на диспуте профессора Ланге?

– Нет, – с облегчением вскинув голову, промолвил Каспер. – Мы говорили только, что спор между уважаемым профессором Ланге и каноником Коперником будет очень горячим.

– Следует ли из этого, что ты присоединяешься к мнению твоих товарищей о том, что каноника Коперника следует призвать на кафедру взамен твоего профессора и наставника Георга Ланге?

Каспер молчал. Что ему следует сказать? «Присоединяюсь»? Но ведь это будет неверно. Интересно, что успел подслушать проклятый педель? Если Сташек и заговорил о замене Ланге Коперником, то исключительно для того, чтобы поддразнить его со Збигневом.

– Молчание – знак согласия, – прозвучал холодный, точно мертвенный голос ректора. – Теперь ответь мне: говорилось ли вчера на попойке о том, что деревенские ксендзы проклянут святое имя папы Юлия Второго, повелевшего приступить к исправлению календаря? Опять молчишь? Следовательно, и это правда!