Приключения Филиппа в его странствованиях по свету - [182]
Итакъ теперь другъ Филиппъ опять имѣлъ работу, хотя едва могъ кормить своимъ жалованьемъ жену, дѣтей, слугъ. Жалованье было небольшое. Болѣзнь Шарлотты унесла послѣднія деньги Филиппа. Рѣшили, что онъ будетъ отдавать внаймы изящно мёблированныя комнаты въ первомъ этажѣ. Когда мистриссъ Брандонъ услыхала объ этомъ она ужасно разсердилась. Шарлоттѣ также не правился этотъ планъ.
Докторъ Гуденофъ предписалъ поѣздку къ морю для Шарлотты и дѣтей, а когда Филиппъ сослался на причины, по которымъ онъ не могъ слѣдовать этому предписанію, докторъ прибѣгнулъ къ той же самой записной книжки, которую мы уже видѣли у него, и вынулъ изъ нея тѣ самые билеты, которые онъ уже прежде давалъ Сестрицѣ.
— Я полагаю, что лучше вамъ имѣть ихъ чѣмъ мошеннику Гёнту, сказалъ докторъ, свирѣпо нахмурившись: — не говорите! Вздоръ и пустяки! Заплатите мнѣ, когда разбогатѣете!
И этотъ самаритянинъ прыгнулъ въ свою карету и уѣхалъ, прежде чѣмъ мистеръ и мистриссъ Фирминъ успѣли поблагодарить его.
Итакъ Филиппъ съ своими юными птенцами пріѣхалъ въ Періункль, гдѣ жили мы; и мать и ребёнокъ поправились на свѣжемъ воздухѣ, а мистеръ Мёгфордъ занялъ мѣсто Филиппа на это время. Ридли пріѣхалъ къ намъ и рисовалъ заливъ съ разныхъ точекъ, но мой мальчикъ (который конечно не имѣетъ отцовскаго вкуса къ искусствамъ) принялъ за скалу отличный портретъ Филиппа въ сѣрой шляпѣ и въ пальто, лежащаго на пескѣ.
За двадцать миль отъ залива лежатъ маленькій городокъ Уипгэмъ и замокъ, гдѣ жилъ лордъ Рингудъ и гдѣ родилась и воспитывалась мать Филиппа. На рыночной площади городка стоитъ статуя покойнаго лорда.
Мы поѣхали въ Уингэмъ, остановились въ гостинницѣ и отправилась пѣшкомъ въ воротамъ парка.
— Желалъ бы я знать, изъ этихъ ли воротъ вшила моя мать, когда убѣжала съ моимъ отцомъ? сказалъ Филиппъ. — Бѣдняжка! бѣдняжка!
Большія ворота были заперты. Западное солнце бросало тѣни на лугъ, гдѣ паслись олени, а вдали виднѣлся домъ съ своими башнями, портиками и флюгерами, сіявшими на солнцѣ. Калитка была отворена и возлѣ нея стояла краснощокая дѣвушка.
— Можно видѣть домъ?
— Можно, отвѣчала она присѣдая.
— Нѣтъ! закричалъ сердитый голосъ изъ домика привратника,
Оттуда вышла старуха. Она свирѣпо посмотрѣла на васъ а сказала:
— Никто не можетъ входить въ домъ. Господа ѣдутъ.
Это было очень досадно, Филиппу хотѣлось посмотрѣть большой домъ, гдѣ родились его мать и ея предки.
— Этотъ джеатльмэнъ имѣетъ право войти въ намокъ, сказалъ старухѣ спутникъ Филиппа. — Вы вѣрно слыхали о Филлиппѣ Рингудѣ, убитомъ при Бусако…
— Молчите, Пенъ! заворчалъ Фирминъ.
— Она не знаетъ внука Филиппа Рингуда, а вотъ это убѣдитъ её въ нашемъ правѣ войти. Можете узнать кто изображеніе нашей королевы?
— Я думаю, что вы можете войти, сказала старуха при видѣ талисмана. — Здѣсь теперь только двое, да и тѣ уѣхали кататься.
Филиппу хотѣлось посмотрѣть замокъ его предковъ. Онъ находился за милю отъ насъ, отдѣленный полосой блестящей рѣки. Большая каштановая аллея вела къ рѣкѣ.
Мы дошли до дома, позвонили у двери подъ портикомъ, швейцаръ не хотѣлъ пустить, но тотъ же самый денежный аргументъ убѣдилъ его, какъ и привратницу. Мы прошли по параднымъ комнатамъ величественнаго, но нѣсколько обветшалаго замка. Въ столовой висѣлъ угрюмый портретъ покойнаго графа, а этотъ бѣлокурый офицеръ? это должно быть дѣдъ Филиппа. А эти двѣ обнявшіяся тоненькія дѣвушки навѣрно его мать и тётка. Филиппъ тихо шолъ по пустымъ комнатамъ. У окна въ большой залѣ стоитъ столъ съ книгой, въ которой посѣтители записываютъ свои имена, и Филиппъ записалъ своё. Выходя изъ дома, мы встрѣтили карету, быстро подъѣзжавшую къ дому, въ которой, безъ сомнѣнія, находились члены Рингудской фамиліи, о которыхъ говорила привратница. Послѣ родственныхъ несогласій, выше разсказанныхъ, намъ не хотѣлось встрѣтиться съ этими родственниками Филиппа и мы быстро прошли подъ тѣнью каштановыхъ деревъ.
Когда мы подошли къ нашей гостинницѣ подъ вывѣской Рингудскаго Герба, съ желѣзной дороги пріѣхалъ омнибусъ. У дверей дома собралась толпа посмотрѣть на пріѣзжихъ. Мы раздѣлили всеобщее любопытство и остановились у дверей гостинницы. Мы разочаровались, увидѣвъ, что изъ пяти человѣкъ, привезённыхъ омнибусомъ, одинъ былъ купець, вышедшій у своего дома, три путешественника пошли въ другую гостинницу, подъ вывѣской Барана, и только одинъ пошолъ къ гостинницѣ Рингудскаго Герба. Увидавъ насъ, онъ закричалъ Филиппу:
— Какъ, вы здѣсь?
Это былъ Брадгэть, стряпчій лорда Рингуда, съ которымъ они познакомились послѣ смерти его сіятельства.
— Вы вѣроятно пріѣхали по дѣлу? Очень радъ, что вы и нѣкоторые люди помирились. Я думалъ, что вы не друзья.
— Какое дѣло? какіе люди? Мы ничего не знаемъ. Мы пріѣхали изъ Періуинкля случайно, посмотрѣть домъ.
— Какъ это странно! Вы встрѣтили… тѣхъ, кто здѣсь теперь?
Мы сказали, что встрѣтили проѣхавшую карету, но не примѣтили, кто въ ней сидѣлъ. Какое же однако дѣло? Оно сдѣлается извѣстно немедленно и явится въ газетѣ во вторникъ. Дѣло это то, что сэръ Джонъ Рингудъ сдѣланъ пэромъ, а мѣсто депутата отъ Уипгэма сдѣлается вакантно. Нашъ пріятель вынулъ изъ своей дорожной сумки прокламацію, которую прочолъ намъ.
«Ярмарка тщеславия» — одно из замечательных литературных произведений XIX века, вершина творчества классика английской литературы, реалиста Вильяма Мейкпис Теккерея (1811–1863).Вступительная статья Е. Клименко.Перевод М. Дьяконова под редакцией М. Лорие.Примечания М. Лорие, М. Черневич.Иллюстрации В. Теккерея.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это можно называть как угодно - «светом», «гламуром», «тусовкой»... суть не меняется. Погоня за модой. Преклонение перед высшими, презрение к низшим. Смешная готовность любой ценой «превзойти Париж». Снобизм? Да еще какой! Изменилось ли что-то за прошедшие века? Минимально, - разве что вместо модных портных появились кутюрье, а журналы для «леди и джентльменов» сделались глянцевыми. Под пером великого острослова Уильяма Теккерея оживает блеск и нищета английского «света» XIX века - и читатель поневоле изумляется, узнавая в его персонажах «знакомые все лица».
"Записки Барри Линдона, Эсквайра" - первый роман Уильяма Теккерей. В нем стремительно развивающийся, лаконичный, даже суховатый рассказ очевидца, где изображены события полувека, - рассказ, как две капли воды похожий на подлинные документы XVIII столетия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.