Приключения Эмиля из Леннеберги - [21]

— Чтобы духа твоего тут не было! — заявил папа. — Исчезни и не появляйся, пока мы не поедем домой.

Эмиль ничего не имел против того, чтобы исчезнуть. Ему очень хотелось поближе познакомиться с Готтфридом. Но он был голоден. Ведь он целый день ничего не ел, не считая того глотка киселя, который ему пришлось проглотить, когда он угодил головой в миску.

— У вас в доме есть какая-нибудь еда? — спросил он Готтфрида, который все еще стоял у забора бургомистерского сада.

— Еще бы! — воскликнул Готтфрид. — Сегодня папе исполнилось 50 лет, и у нас будут гости. Целый день на кухне готовили.

— Отлично! — обрадовался Эмиль. — Я готов перепробовать все блюда, чтобы сказать, где недосол!

Готтфрид тут же отправился на кухню и вернулся с тарелкой, полной всяких вкусных вещей — тут была и колбаса, и биточки, и маленькие пирожки. Мальчики стояли друг против друга по обе стороны забора и уплетали все это с отменным аппетитом. Эмиль не мог нарадоваться на своего нового друга, он был наверху блаженства.

— А вечером у нас будет фейерверк, — сказал Готтфрид, дожевывая пирожок. — Да еще какой! Такого большого никогда и не бывало в Виммербю.

Эмилю за всю его жизнь еще ни разу не довелось повидать фейерверк — такого безумства никто не позволял себе в Леннеберге, — и ему стало очень грустно, что он не увидит гигантского фейерверка — ведь родители отправятся домой еще засветло.

Эмиль вздохнул. Нет, день ярмарки оказался для него весьма печальным. Лошади не купили, фейерверка он не увидит. Только одни огорчения, да еще дома его ожидает сарай. Удачно съездил, ничего не скажешь!

Эмиль мрачно попрощался с Готтфридом и отправился искать Альфреда, своего друга и утешителя в тяжелые минуты.

Но где теперь найдешь Альфреда? Везде полным-полно народу — тут и местные жители, и крестьяне, приехавшие на ярмарку. Разыскать в этой толчее Альфреда нелегко, но Эмиль, как ты знаешь, не из тех, кто сдается. Поэтому он упорно кружил по городку, правда не отказывая себе при этом в удовольствии иногда пошалить. Но эти шалости никогда не были описаны в синей тетради — ведь про них никто не знал, и мы не узнаем. Короче говоря, Альфреда он так и не нашел.

В октябре рано темнеет. Сгущались сумерки, и крестьяне, приехавшие на ярмарку, начали понемногу разъезжаться. Казалось бы, и жителям Виммербю пора было разойтись по домам. Ничуть не бывало. Все они явно хотели еще повеселиться: смеяться, кричать и гулять. Да оно и понятно! Ведь что это за день! День ярмарки, день рождения бургомистра, а может, вообще последний день жизни на Земле, если комета и в самом деле появится. Сам понимаешь, с каким увлечением жители Виммербю бродили в сумерках по улицам, ожидая, сами не зная чего — то ли праздника, то ли катастрофы. Люди и веселились, и боялись, они шумели и суетились больше обычного. Все высыпали на улицу, а в домах было тихо и пусто, там остались одни только кошки и кое-где еще, может, старушки с маленькими детьми на руках.

Если тебе доводилось болтаться без дела в таком вот маленьком городишке, как Виммербю, да еще в день ярмарки, ты знаешь, как весело бродить по узким, мощенным булыжником улочкам и глядеть в окна домишек на бабушек, внуков и кошек, а то и прокрадываться через приоткрытые ворота в чужие темные дворы, где крестьяне оставляли на день свои телеги и теперь, перед тем как запрягать и ехать домой, пьют впопыхах пиво прямо из бутылок.

Эмилю очень нравилось так вот шататься. Он быстро забыл про свое дурное настроение, да и знал, что рано или поздно все равно найдет Альфреда. Конечно, он продолжал его искать, но сперва нашел при этом вовсе не его…

Шагая по темному переулочку, он услышал, что в одном из дворов, окруженных высоким забором, происходит что-то невообразимое: оттуда доносились истошные крики и ржание лошади. Эмиль тут же юркнул в ворота, чтобы поглядеть, что там делается. И то, что он увидел, странным образом вселило в него надежду: во дворе была кузница, и в отсвете пламени он узнал "свою" лошадь. Да-да, ту самую трехлетнюю каурую лошадку, которая утром так ему полюбилась. Вокруг нее толпились парни, и все они кричали и ругались. А знаешь, почему они сердились? Потому что лошадка никак не давала себя подковать. Как только кузнец пытался поднять ей ногу, она начинала так рьяно ржать и лягаться, что парни, взявшиеся помочь, тут же отскакивали в сторону. Кузнец в растерянности чесал затылок.

— Много лошадей подковал я на своем веку, — сказал он, — но такой еще не встречал.

Может, ты не знаешь, кто такой кузнец? Это человек, который подковывает лошадей, потому что лошадям, как и тебе, нужны ботинки, не то они повредят себе копыта, начнут спотыкаться и хромать. Но у них, конечно, не такие ботинки, как у тебя, а особым образом изогнутые железки, которые кузнец прибивает им прямо к копытам. Эти гнутые железки называются подковами. Вспомни, может, ты когда-нибудь и видал подкову?

Но каурая лошадка явно решила, что подковы ей ни к чему. Пока никто не касался ее задней ноги, она стояла тихо и смирно, но как только кузнец подходил к ней и дотрагивался до нее, она снова начинала лягаться. И хотя ее старались удержать с полдюжины крепких ребят, она мгновенно освобождала ногу, а все в страхе разлетались в разные стороны.