Приключения Аллы Парамоновой, журналистки и девицы на выданье - [2]

Неужели он подумал, что я… Он что, насмотрелся 'Американского пирога'?

– Я… мне… – пролепетала я, – в дамскую комнату…

С грохотом отодвинув стул, я рванула по проходу.

– Ты куда?! – проревел мне в след очнувшийся Виталик.

– В туалет! – взвизгнула я, терять мне больше было нечего, я протискивалась между столиками, ловя на себе разгоряченные взгляды мужчин, они шарили по моим бедрам в мини-юбке, и плавили тонкие чулочки.

– Ой, дура… ой, дура… – твердила я, пулей выскочив из вращающихся дверей, едва не сбив зазевавшегося швейцара. Центробежная сила, нежелание притормозить, и страх вновь увидеть 'арабского принца' вынесли меня на проезжую часть, где я чуть было не стала виновницей аварии. Чуть.

– Эй ты, овца! – грубый оклик привел меня в чувства, и я опомнилась…

Стоя на четвереньках, я демонстрировала желающим, а их оказалось немало, свое нижнее белье, и запазуху, ведь на нескромное декольте я тоже не поскупилась.

Бедные мои коленки подумалось мне, очень долго я не смогу ходить в юбочке…

– Так и будешь стоять? – звучал надо мной насмешливый голос.

– А? – поинтересовалась я, и подумала, а что бы сама ответила на такой вопрос.

В любом случае, с проезжей части надо было убираться, и я начала подниматься с колен. Тут и обнаружилось, что мое падение это еще не последнее несчастье, приключившееся с заневестившейся журналисткой – каблук шикарной босоножки был сломан, окончательно и бесповоротно, то есть ремонту не подлежал. Я об этом думала отстраненно, примерно так, как показывают в мистических фильмах – душа, покинула тело и наблюдает за происходящим со стороны, вот так и меня поднимали с теплого еще после дневной жары асфальта, сажали в автомобиль, захлопывали дверцу, а я думала о сломанном каблуке.

– Куда едем, красотка? – спросил смешливый водитель, сворачивая на главную артерию нашего города. – В больничку?

– Зачем… Зачем в больничку? – пробормотало тело.

– Зачем, зачем… за печкой! Вот ноги все разбила, может сломано чего, иль сотрясение мозгов, типа.

– Мозгов? – я старалась привести мысли в порядок, для чего срочно телеграфировала душе, чтобы та возвращалась из астрала.

– А что, трясти нечем? – заржал весельчак.

– Головой я не ударялась, а коленки – ободраны всего лишь, – начала я оправдываться, вот тут и произошло воссоединение – я осознала, где и с кем нахожусь и твердо заявила. – Не надо в больничку… тьфу, в больницу не надо!

Я взглянула на моего нечаянного спасителя – симпатичное лицо, обаятельная улыбка, заразительный смех – по всей вероятности он об этом знал, и активно использовал в своих целях.

– Как зовут? – ослепительно улыбаясь, спросил он.

– Овца, – буркнула я, припомнив обиду.

– А меня Константин, – еще шире улыбнулся он, оценив мою самокритичность. – Будем знакомы?

– Будем, – кивнула я, и, наконец, выбросила в окно отломанный каблук.

– Скажи-ка, Долли, и за какие такие грехи тебя вышибли из ресторана? Работала на чужой территории?

Опа! Вон оно как выглядело… В своем желании очаровать 'арабского принца' я перегнула палку, костюмчик-то говорящий – крохотная юбка, и откровеннейшее декольте, не скрывающее нижнего белья алого цвета. Новый знакомый, ожидая моего ответа, с явным удовольствием заглядывал в него.

– По вызову работала, – соврала я, чтобы не разочаровать его. Честно говоря, я просто не знала, что сказать, не открывать же ему правды о провале моего расследования. Тут я задумалась, всегда считала себя смелой особой, не усложняющей жизнь моралью и принципами, а тут едва не стошнило от одной только мысли о сарделечных пальцах на моей коже.

– Понял, – напомнил о себе Константин, – что, не сложилось?

– В цене не сошлись, – легко врала я, войдя в роль.

– Ну и куда едем?

– Василькова, пятнадцать.

– Ух ты! А я в восемнадцатом живу. Соседи значит?

– Соседи… Да, только что-то я тебя не припомню.

– А я недавно переехал, с невестами еще познакомиться не успел.

Я выдала ему самую симпатичную улыбку из своего арсенала, не зря репетировала у зеркала со школьных лет, и сексуально-бархатным голоском спросила:

– Невесту присматриваешь?

– Да, – подтвердил Константин, – вот, к примеру, ты мне очень понравилась.

Я подернула плечиками, и, положив руку на подголовник его кресла, спросила:

– А это ничего, что у меня к спине матрас привязан?

– Как это? – вытаращил глаза шутник, и так резко тормознул, что я чуть не заработала обещанное им сотрясение мозгов.

– А вот так – Omnia mea mecum porto – орудие труда, так сказать, ношу с собой.

Смеялся он замечательно, от души, хлопая ладонью по джинсовому колену, и, глядя на него, я тоже захихикала, глупо так, по-девчоночьи.

– А ты веселая, – наконец сказал он, сворачивая в подворотню, – ну так согласна быть моей невестой?

– Стоп, стоп… ээ… так тебя нисколько не смущает то, чем я занимаюсь? – опешила я.

– Ну, как сказать… – он слегка замялся, и снова спрятался за свою шикарную улыбку.

– Так и скажи, – я посмотрела в его глаза, и увидела в них ложь, она промелькнула юркой тенью, и, спрятавшись в желто-зеленой роговице, стала невидимой. Врет. Зачем-то врет, решила я.

– Не смутит, но только под моим присмотром, а то всяк норовит девочку обидеть, – ответил Константин, положив ладонь на мою коленку.