Приключение взрослых - [28]

Мощное течение несло белую шлюпку с задранным кверху мотором. Человек, сидящий в шлюпке, греб веслами.

Над мчащейся шлюпкой, над устьем реки с криком кружили, снижаясь и взмывая, чайки.

Наконец шлюпка вылетела в море и постепенно замерла, чуть покачиваясь. Человек встал, шагнул к корме, опустил мотор.

Видно было, как мотор чихнул дымком, и шлюпка понеслась вдаль, к сиянию горизонта, где чернело скопление каких-то пятнышек.

Саша спрыгнул в лодку. Из-под решетчатого настила вскинулась вода. Встав на колени и держась за борт, неловко, одной рукой зачерпывая холодную воду, умылся. И сразу, мокрым лицом, почувствовал — ветер дует с берега, с гор. Глаза ломило от утренней свежести.

Неужели прошли только сутки?

Отсюда — с лодки — он впервые видел деревянный домик-сторожку, в которой провел ночь, раскрытые двери сарая, где стояло множество весел. Проволочную сетку позади.

На берегу, невдалеке от сарая валялись пустые ящики, чернело место, где был костер.

Саша ступил на пружинящие доски причала и только теперь заметил на стене домика низко подвешенный жестяной рукомойник, рядом колыхалось на гвозде полотенце.

Даже это грязноватое полотенце, которым он медленно растирался, пахло свежестью и морем.

Поблагодарить дядю Федю, забрать куртку — и скорей чапать в город.

Дядя Федя сидел на том же самом месте, возился с лесками. Под лавкой стояла тележка на четырех колесиках с подшипниками.

— Ну, до свидания, дядя Федя, спасибо вам большое.

— Слушай, ты доезжай на втором троллейбусе до санатория, а там спросишь. Кто его знает, где твои родичи живут? У нас этот ручей с горы через пять улиц течет.

Саша направился к стене, на которой висела куртка.

— Ты, может, не спешишь?

— А что?

— Сгонял бы со мной за рачком! На рыбу-то я выхожу, меня всегда возьмут. А вот наживку выпрашивать неохота… Доделаю снасть, и можно бы сгонять через часок. Завтра и половил бы с утра. А ты покамест поешь.

— Конечно! С удовольствием! — торопливо ответил Саша.

Неудобно было отказать. В конце концов еще рано — только начало седьмого.

— А долго этих рачков ловить?

— Час… Полтора…

— Успею!

Теперь уже, не заставляя себя упрашивать, Саша вынул из тумбочки тарелку с нарезанным хлебом, уселся за стол. Уха была холодная, но все равно вкусная, на дне плавали большие, студенистые куски рыбы.

Саша ел и украдкой поглядывал на дядю Федю. Тот толстыми, негнущимися пальцами ловко приматывал к большим, серебристым крючкам разноцветные птичьи перышки.

— Это какая рыба? — спросил Саша.

— Ешь которую? Ставрида. Ее сейчас много подошло. Док вчера наловил.

— А где он?

— Снова рыбачит. И Кирюха с ним. А я ставриду не любитель ловить… Я карагеза стерегу, пеламиду, ну, катрана.

Незнакомые рыбы с таинственными названиями. Близкое море. Рыбалка со шлюпки.

— Вот бы половить! — вырвалось у Саши.

— А чего?! Завтра с утра и сходим! Сегодня должен был один полковник прийти. У него катер с мотором. Я на него и понадеялся. Значит, завтра придет. И мы с наживкой будем.

— Конечно! — обрадовался Саша. — А можно мне приятеля привести?

— Катер большой. Приводи.

— Спасибо большое! — Саша положил ложку в пустой котелок. Отлично все складывалось!

— Только я сменщика дождусь. Он к семи приходит. Причал оставлять нельзя. — Дядя Федя отложил свои лески на подоконник. — Покамест и сачок починю. Об грунт изодрался.

— А вы тут сторожем?

— Дежурю. Дома-то скучно.

— Я пойду пока?

— Погуляй, погуляй… — Дядя Федя повернулся, уперся руками в лавку.

— Вам помочь?

— Не суетись! — Сторож спустил свое тело на покачнувшуюся тележку.

Саша дошел до конца причала, спрыгнул на мокрый песок и побрел морским берегом.

Прибой равномерно накатывался на пустынный пляж, слизывая четкие крестики — следы птичьих лап.

Сашу охватило необыкновенное ощущение покоя и свободы.

Невысокий вал тины, перемешанной с синевато-белыми ракушками, все время тянулся рядом по берегу.

На черной тине розовел высохший панцирь краба. Чуть поодаль горбатилась перевернутая лодка с пробитым бортом.

Пахло йодом.

А может, Костя вовсе ни в чем не виноват? Не дождался Сашу у почтамта и кинулся к Василию Васильевичу. Потом побежал обратно. И тут они как-то разминулись. Наверняка так и было!

— Чичико! Нашел?

— Нет! А ты?

— Нет.

Две фигурки смешно бегали взад и вперед по самой оконечности отороченного пеной мыса. В этой беготне было что-то необычное.

Подойдя поближе, Саша увидел длинного, горбоносого пацана в мокрых до колен брюках и девочку в ослепительно сверкающих от воды резиновых сапогах. На голове у нее был рваный танкистский шлем.

Они удирали от морской волны. Но только волна уходила — тотчас кидались обратно.

Волна — на берег, и они — на берег… Волна — в море, и они — в море…

Саша подошел вплотную.

Пацан оглянулся.

— А тебе что здесь надо?! Уходи! — Он тяжело дышал, худые ключицы так и ходили под вырезом тельняшки.

— С чего это вдруг?

— Я сказал — уходи!

— Погоди! — крикнула ему девочка. — Ты не местный?

— Нет… Я из Москвы.

— Ладно. Не местный. Можно, — хмуро сказал паренек, — все равно утро пустое. Одна дрянь.

— Ничего не пустое! Вот! Чичико сегодня нашел! — На ладони у девочки лежала белая с прозеленью монета. Свирепый орел держал в когтях фашистскую свастику, вокруг было выбито по-немецки — пфенниг.