Приключение взрослых - [25]

Саша молчал.

— Это ты? Почему ты не отвечаешь? Я ждал твоего звонка весь день! Отвечай! Я знаю, что это ты! Учти — что бы ни случилось, я без тебя не могу. Понимаешь?!

Саша потянулся повесить трубку.

— Не вешай трубку! — магически приказал голос. — Если ты это сделаешь, я уеду — мы больше никогда не увидимся. Ты меня слышишь? Отвечай! Отвечай! Даже если уеду, я всегда буду благодарен жизни за то, что ты живешь, милая…

Саша быстро повесил трубку. Выскочил из будки. Что он мог сказать ему? Что? Где сейчас эта девушка? Кто она? Кто он?

Прикосновение к чужой тайне было болезненным, как ожог.

Он спустился по ступенькам.

Шел двенадцатый час. Ночь накрывала уже и Софию, и Вену, и далекий Париж…

Со стороны бульвара доносился шелест деревьев.

Город небольшой. Ничего страшного. Найдет!.. Неудобно, правда, стучаться так поздно к малознакомым людям, да что делать, старики вроде добрые — поймут…

Саша пошел вверх по опустевшей улице. Надоевшие парикмахерские были уже закрыты.

Спящая громада Оперного театра едва подсвечивалась фонарями.

Он прошел мимо театра. Остановился в темноте на пересечении каких-то улиц.

Ни одна из них не показалась знакомой.

Вдруг понял, что Костиных родственников ни за что не найти. И впервые в жизни ощутил свинцовую, невыносимую усталость.

Светя фонариком, бесшумно проехал велосипедист.

Где-нибудь хоть посидеть. На бульваре полно скамеек. Саша медленно двинулся обратно.

По бульвару еще бродили продрогшие парочки. Рядом глухо плескалось невидимое море. Одна из пустых скамеек, зажатая между высокими темными кустами, стояла у самого парапета.

Саша сел, тяжело откинулся на спинку, вытянул гудящие ноги.

Отдохнуть. Может, здесь и поспать? Он зевнул.

По бульвару неторопливо шли дружинники с красными повязками. Поравнявшись с Сашей, они подозрительно оглядели его, приостановились.

Саша сначала замер, потом потянулся, громко покашлял, встал и медленно двинулся по аллее. Через некоторое время оглянулся.

Дружинники дошли до конца бульвара, повернули обратно.

Саша вышел на набережную.

Над пустой набережной ярко горели люминесцентные фонари. Они уводили вдаль…

Он побрел вдоль парапета. К причалу спускались стертые каменные ступеньки. Сошел вниз. Узкий деревянный причал с железными перилами уходил во тьму. На нем стояла будочка с расписанием движения прогулочных катеров.

Саша дошел до конца причала, облокотился на перила. Вдалеке светился какой-то красный огонек.

Внизу под ногами буднично плескалась вода, ударяясь о чуть видные сваи.

Как они с Костей теперь найдут друг друга?

Саша повернулся и увидел вознесшийся перед ним сверкающий амфитеатр города. Разноцветные огни окон, мигающие светофоры, сверкающие рекламы, линии улиц, обозначенные цепочками фонарей, — все это вздымалось в невидимые сейчас горы.

Чужая, равнодушная к Саше жизнь сотен тысяч людей.

Одновременно во всех концах города начали гаснуть окна. Наверное, телепередачи окончились… Люди ложились в теплые постели. Лишь изредка среди невидимых кварталов пунктиром прочерчивался Свет фар движущихся автомашин.

Послышался плеск. Саша уже привык к равномерному шуму ночного моря, привык настолько, что не замечал его. Плеск заставил его повернуться. Неужели кто-то купается? Плеск приближался. Ничего не было видно. Только все тот же красный огонек одиноко мерцал вдалеке…

Яркий свет мощного фонаря ослепил Сашу, скользнул по причалу.

— Левее, тут свая, — сказал чей-то голос. — Табань.

Фонарь погас.

И Саша увидел совсем рядом длинную шлюпку с матросами на веслах. На носу стоял человек в черном плаще. Шлюпка подчалила к нижней ступеньке причала. Человек ловко выпрыгнул.

— Минут через двадцать.

Шлюпка с тихим плеском отплыла и тотчас растаяла в темноте. Только теперь Саша осознал, что у отплывших гребцов и у этого человека на головах черные с белым кантом пилотки, какие бывают у экипажей подводных лодок.

— Случайно не знаешь, какой-нибудь ресторан у вас тут еще открыт? — В руках моряка был большой квадратный конверт с сургучными печатями. — Хотел купить сигареты.

— Не знаю…

Моряк торопливо зашагал в город. Оттуда, с ночных улиц, доносилась музыка.

И опять плескала у свай невидимая вода. Будто не было ни шлюпки, ни моряка.

Между морем и городом, ни на воде, ни на суше. Будто ночью на Москворецком мосту. Только нет там черной бездны с мерцающим красным фонарем. Подводная лодка…

— Ты еще здесь? — Моряк подошел незаметно, оперся спиной о перила рядом с Сашей. — Красивый у вас город.

Пакета у него уже не было.

Моряк затянулся сигаретой, огонек осветил аккуратно подстриженные усы.

Послышался плеск весел.

Оба они смотрели, как подплывает лодка с матросами. Ударил свет фонаря.

— Ну, счастливо! — Моряк внимательно глянул Саше в лицо и спустился в шлюпку. Она быстро отчалила.

Саша налег грудью на поручни, долго смотрел в темноту, пока еще слышался мерный плеск весел.

Вдруг стало жалко, что эта ночь когда-нибудь кончится.

Парапет вел вдоль набережной. Запертые ларьки. Стенд с фотографиями разных людей. Все они в одинаковых позах застыли возле стоящей у парапета пальмы. А рядом со стендом — и сама пальма, столь многократно запечатленная на фотографиях. Пальма тихо шелестела листьями.