Приказано обезвредить - [72]

— Наверное, дневную выручку, — выразил догадку заведующий магазином Дудчик — мужчина средних лет, с невыразительным и каким-то помятым лицом.

— Вы когда вчера закрыли магазин? — спросил его следователь.

— В половине десятого. Но обычно закрываю в девять часов.

— Почему же вчера запоздали?

— Покупатели были.

— Кто?

— Тракторист Волицкий и его сменщик Соломаха. Пришли к закрытию. Волицкий купил сапоги.

— Размер?

— По-моему, сорок второй. Прямо в магазине принялись замачивать покупку. Еле выпроводил.

После ухода покупателей заведующий пересчитал выручку, завернул деньги в газету и спрятал сверток в пустой ящик из-под спичек.

— Сколько было денег? — спросил следователь.

— Около тысячи.

— А точнее?

— 989 рублей 34 копейки.

Дудчик потер рукой лоб и всхлипнул:

— Деньги исчезли…

— Может, еще что-то пропало в магазине? — спросил я.

Заведующий пожал плечами:

— Нужно провести ревизию. Одно пока могу сказать: нет также несколько пар наручных дорогих часов.

Мы сфотографировали место преступления, улики, оставленные грабителем, а затем передали объект ревизионной комиссии Мотовиловского сельпо. Опрос свидетелей решили провести в колхозной конторе и первыми попросили пригласить трактористов.

Соломаха встал на пороге и широко улыбнулся:

— Вытащили вашего «козлика». Прочно сидел! Никакой лопатой бы не вырыть.

На вопросы следователя отвечал охотно и будто искренне. Да, вчера вечером они с Волицким пришли за покупкой перед закрытием магазина. Потом решили «обмыть» товар. Выпили всего ничего — бутылку водки и столько же вина! Что было дальше? Пошли домой.

Напарник и дружок Соломахи — Волицкий ничего нового не дополнил к этой исповеди. Из магазина они оба якобы отправились по домам. Однако в голосе Волицкого при этом что-то дрогнуло, и проскользнула нотка неуверенности. Едва уловимая нотка, почти незаметная. Отпустив свидетелей, мы подытожили собранные данные.

Ясно, что ограбление произведено местными жителями. Севериновка находится в 7 километрах от шоссейки. Весенний проселок труднопроходим. Ограбление, как было установлено, совершено от 22.00 до 23.15. Так как уже в 23.15 идущий мимо магазина сторож тракторного стана Авдей Егорович Приходько обратил внимание, что дверь в подсобку открыта. Завернул на подворье заведующего магазином Дудчика, которое находилось рядом, постучал палкой в окно.

— Кто там? — спросил хозяин, отдергивая занавеску.

— Слышь, Макар Васильевич, — сказал сторож. — Ты запирал подсобку на ночь?

— Запирал, а что?

— Открыта она.

— Да ну?! — всполошился тот. И тут же сообщил в милицию.

— А вы куда пошли? — спросил сторожа следователь.

— На свой объект.

— Кто это может подтвердить?

— Зачем подтверждать? — нахмурил седые брови старик. — Я каждый раз в это время сменяю бригадира, заступаю на пост.

Проверка подтвердила слова сторожа. Пришел он на стан как обычно. Теперь оставалось проверить показания трактористов. Вместе с начальником райотдела Колодием мы направились к жене Соломахи. Кругом все звенело и журчало. Машина, будто лодка, разрезала потоки мутной воды. Жена Соломахи — невысокая, крепко сбитая молодайка — разбрасывала на огороде навоз. Ловко втыкала в кучу вилы и, крякнув, как заправский мужик, несла пудовую охапку в конец огорода.

Мы поздоровались, и только тогда она вскинула на нас сердитые глаза:

— Добрый день!

— Надо бы хозяина в это дело запрячь, — пошутил я.

— Его запряжешь, — резко отрубила молодая женщина. — Где сядешь, там и слезешь.

Мы зашли во двор, предъявили документы.

— Вопрос к вам один, — сказал Колодий. — В котором часу ваш муж вчера пришел домой?

Нина в сердцах воткнула вилы в землю:

— После полуночи.

— Это точно?

— Конечно, точно. Я его, супостата, ждала. Думала, умаялся на подсеве озимых, проголодался. А он явился еле живой, весь в грязи.

— Пьяный?

— Ну ясно, пьяный. Только и поняла, что какие-то сапоги обмывали. Ему бы только причину найти.

— Не знаете, с кем пил?

— С дружком своим — Юрком Волицким! — по щекам женщины покатились слезы.

Беседа с Волицкой была не легче. На вопрос о времени возвращения мужа домой — запричитала:

— Не пришел, а приполз. После полуночи. Весь в грязи, как навозный жук…

Солнце клонилось к закату. Собравшись, наконец, вместе, мы впервые за день перекусили. Столовой в селе не было, в магазине шла ревизия, и быть бы нам голодными, не сжалься над нами председатель колхоза. Он принес из дому две крынки молока, хлеб и несколько соленых огурцов. Ночевать мы поехали в Любар. Вернулись ранним утром, до оттепели. В магазине ревизия уже закончила свою работу. В акте, подписанном председателем сельпо, значилась недостача товара на 2,5 тысячи рублей.

— Каких именно нет товаров? — спросил следователь.

— Разных, — объяснил заведующий. — Не хватает 18 пар часов наручных, трех костюмов, двух пар туфель, нескольких пар сапог… А также двух пустых мешков из-под сахара. В них, вероятно, грабители сложили награбленное…

Мы снова собрались в отведенной нам комнате, попросив пригласить для беседы друзей-трактористов — Соломаху и Волицкого с их супругами. Я видел, как помрачнел председатель.

— На подсеве озимых они, — сказал жалобно. — Сроки ведь затягиваются…