Приказано обезвредить - [5]

— Есть!

Я вскочил в седло, принял от парня обнаженный клинок и тронул шпорами лошадь. В боях с белополяками мне часто приходилось крутиться волчком, когда сходились конные лавы. И при штурме Перекопа пришлось изрядно поработать клинком. Так что прутья лозы были для меня вроде семечек. Конь летел, как птица. Взмах направо, взмах налево. Не пропустил ни одного стебля.

— Неплохо, — похвалил Наумов и огласил: — Зачисляю тебя младшим милиционером конного резерва с оплатой 5 рублей 50 копеек в месяц по курсу червонца. На бумажные деньги — это 12 миллионов. Доволен?

— Так точно!

— Михась, — обратился Наумов к тому же высокому парню, который уже успел вспрыгнуть в седло. — Отведешь новичка в каптерку, пусть получит обмундирование.

В тот же день мне дали коня по кличке Ласка. Золотистая, с узкой сухой головой кобыла была добрым, но норовистым животным. Мы с ней быстро подружились. Я научил ее идти на зов, ложиться и вскакивать по команде, и началась для меня новая жизнь, не менее опасная, чем на фронте. С того далекого времени мне особенно запомнились три операции по ликвидации банд. О них я и хочу рассказать.

1. Голубев дает показания

Это случилось в Дубровских лесах, что неподалеку от Прилук. Здесь долгое время орудовала банда Скрипника. Была она небольшой — всего человек десять, но действовала умело, расчетливо, и потому долгое время считалась неуловимой. Бандиты грабили магазины, убивали членов комитета незаможных селян, держали в страхе целый район. По сообщениям с мест, стало известно, что в отдельных хуторах атаман Скрипник держит запасных лошадей. За один день его головорезы могли преодолеть расстояние до 200 километров. Если утром Скрипник был в одном конце района, то в обед мог быть в другом.

На исходе был май, когда конный отряд милиции подняли по тревоге. Начальник окружного отдела ГПУ Бершацкий, в ведении которого мы пребывали, поставил задачу: окружить один из квадратов Дубровского леса, где, по сведениям местных крестьян, атаман обычно проводил совещания с активными пособниками банд.

На рассвете мы окружили указанный квадрат и тщательно прочистили местность вдоль и поперек, но бандитов не застали. О том, что мы опоздали, узнали чуть позже, догнав на проселочной дороге подводу.

Задержанный нами возница, отвечая на вопросы Бершацкого, запутался в своих ответах и, в конце концов, сознался, что присутствовал на совещании у атамана Скрипника. Главарь банды зачитал им директивы, как они должны бороться с Советской властью, а сам с приближенными уехал в Киев для проведения какой-то особо ответственной акции — поджога речного порта…

Оперативной группой по захвату бандитов в Киеве руководил начальник отделения Прилукского ГПУ тов. Ильченко. Уже на следующее утро мы прибыли в столицу Украины. Быстро установили, что бандиты проживают недалеко от пристани в трех квартирах, и поздно ночью отряд милиции окружил подозрительные дома. Однако Скрипника кто-то предупредил. Бандит успел скрыться. В числе арестованных оказался только его заместитель — некий Голубев — бывший учитель из Конотопа. Сильно пьяный, Голубев лежал на кровати, накрывшись подушкой, громко и заливисто храпел.

— Эй, дядя, вставай! — Ильченко потряс бандита за плечо.

Спросонья Голубев ничего не мог понять. Но потом, сообразив, что попался в руки чекистам и что его подло предали товарищи, взревел как бык. Несколько минут он ругал своих собутыльников за то, что те бросили его, а затем, вдруг протрезвев, безо всяких наводящих вопросов дал показания о вероятном местонахождении банды — в селе Ольшаны. Здесь же находился, по его предположениям, и бандитский склад оружия.

…По проселочной дороге тарахтела подвода. В ней устроились сотрудники ГПУ — Ильченко, Давиденко и Сорокин, — а также надежно связанный Голубев. Позади, под моим командованием, двигалась конная милицейская группа.

Стояло теплое июньское утро. Лес звенел от птичьего гомона. Сбоку, за зеленой, листвой, показалось небольшое озерцо. Ильченко, правивший лошадьми, мечтательно произнес:

— Эх, отдохнуть бы здесь вечерком с удочкой… — и, повернувшись к Голубеву, спросил: — Далеко еще?

Бандит покрутил отрицательно головой.

— Да нет. Ольшаны недалече, за поворотом.

— Вперед! — скомандовал себе Ильченко.

Мы уже знали загодя, какой из домов нам предстояло окружить. Он стоял на опушке так называемого Августовского леса, чуть в стороне от околицы села. В годы недавно прошумевшей гражданской войны петлюровцы сожгли здесь несколько селянских подворий сочувствующих Советской власти. Уцелел лишь дом дальних родственников атамана Скрипника. Пепелища поросли бурьяном, и строение оказалось как бы на отшибе. Вроде и в селе, и в то же время будто на хуторе.

Моя небольшая группа, состоящая всего из семи конников, обогнав подводу, поскакала к месту предполагаемого бандитского логова. Вихрем пронеслись мы через Ольшаны. За развесистыми яблонями забелели стены нужного дома. Быстро расставив часовых, с тремя всадниками я влетел во двор. На крыльце увидел хозяйку — немолодую женщину в яркой цветастой кофточке.

— Добро пожаловать, соколики. Коней напоить заехали? — каким-то елейным голосом обратилась она к нам.