Приговоренный к одиночеству - [5]

— Как будто нам дадут, — многозначительно оглянулся на провожатых Джил. — даже не поговоришь нормально… Слушай, я вот только одного не пойму: если у этого Алрика действительно такой мощный аспект, почему он в дуэли не победил? Сила духа-то у него просто пугающая. Столько магии, да при таком аспекте…

Тано не выдержал и улыбнулся.

— Что-то у тебя эмоции сегодня… заячьи. Всего вокруг пугаешься.

— Так все вокруг же страшное! — нервно хихикнул тот, сморщив веснушчатый нос.

Тано не ответил.

Он надеялся, что все обойдется миром. Выступать против Рика в бою ему не хотелось.

Тано помнил его безбородым юношей с доброй улыбкой — тогда было непросто поверить, что это возрожденный Альтарган из легенд. Теперь все изменилось. Зрелое лицо, сокрушительная мощь силы духа, тяжелый взгляд, в котором ощущалось присутствие той многовековой бездны, из которой он вышел. И ослепительная в своей неумолимой правдивости широкая седая прядь — как упрек этому миру за все, что тот сотворил со своим Защитником.

Тано видел в свое время старого императора — безжалостного алчного самодержца. И лично знал нового — неуверенного в себе, стыдящегося измены отцу и зависимого от тех командиров, что возвели его на престол. И с мукой в сердце Тано понимал: он бы желал вместо Рэбэнуса видеть во главе государства другого человека. Сильного, непреклонно отстаивающего интересы своих подданных, способного на сложные решения и действия. Такого, как новый князь демонов.

Рик меньше года назад заявил, что освободит Империум от Ингвара. И тогда у него не было ничего, кроме меча, пары друзей и пары золотых в кармане. Тано не верил, что его слова когда-нибудь сбудутся. Но Рик сотворил невозможное. Ему удалось сделать то, что не удалось ни императору, ни принцам, ни Совету, хотя у них имелась и казна, и армия. Конечно, отряды ингварцев все еще нападали на людей, но теперь они потеряно метались от города к городу, гонимые человеческими войсками, и победа становилась лишь вопросом времени.

Как-то Рэбэнус в личной беседе обронил фразу, которая крепко впилась в память Тано. Он сказал: «Если называть вещи своими именами, от нашествия демонов нас избавили другие демоны, которые оказались слишком разборчивы в еде, чтобы пожирать наши воняющие страхом и слабостью души. Как вы думаете, императорский престол когда-нибудь отмоется от этого позора?..»

Вот только избавителями на самом деле были не демоны, а Альтарган, которого и Совет, и императорский престол сначала уничтожили, а потом много столетий мешали с грязью его имя. И отмыться от такого нельзя, можно только спрятаться в тумане времен, что не так уж сложно, если учесть, как коротка человеческая память.

И Тано совсем не хотелось становиться с Риком врагами. Хотя все, что тот делал сейчас, казалось ему неправильным и диким.

За размышлениями он не заметил, как дорога привела их к торговому кварталу.

— А наше сопровождение куда-то исчезло, — заметил Джил.

— Не обольщайся — они продолжают присматривать за нами, просто уже не так приметно, — сказал Тано, окидывая взглядом торговую площадь.

Сейчас она выглядела уже совсем иначе, чем час назад.

Мрачная фигура висельника все так же угрожающе покачивалась на возвышении посреди площади, демонстрируя неумолимость закона. Но теперь прямо под ней разворачивались торговые ряды. Мужчины носили и деловито расставляли товар. Женщины в белоснежных чепцах, и пуховых шалях, завязанных на груди крест накрест поверх зимних платьев, бойко обменивались новостями. Прямо на ступеньках лобного места сидел маленький уродливый человечек — смехач, с младенчества изувеченный магией, чтобы стать потом чьей-то игрушкой. Он ел серую лепешку и щурился на солнце от удовольствия. Чуть в стороне от торговых рядов стоял балаган, украшенный пестрыми флажками и лентами. Светловолосый юноша в черно-белом костюме акробата вместе с кривоногим стариком неспешно поправляли растяжки. Вокруг них скакала маленькая коричневая обезьянка в клетчатом платьице. Мимо балагана от открывшихся въездных ворот неспешно тянулись груженые товаром повозки. На въездах и выездах стояли демоны, на самом рынке — стража из числа людей.

Улицы, разбегающиеся в стороны от площади, по сравнению с Центральным городом казались удивительно живыми — то ли во время столкновений эта часть города пострадала меньше всего, то ли сами жители и городская власть уделили кварталу особое внимание.

— А здесь… неплохо, — громко удивился Джил. — Прям будто и войны не было. Не похожи они на угнетенных рабов.

— Это у господина со зрением, знать, неважно, — проворчал проходивший мимо старик. Он тащил в руках большой ящик с набором для починки и чистки обуви.

Тано обернулся к напарнику и демонстративно нахмурился, недовольный его неосторожностью. Но разговор решил поддержать. Тронув бока лошади каблуками, он последовал за сапожником.

— А что, обижают?..

— А как же! Десятину хошь — не хошь, а плати. А откуда у меня выручка, а? Кто сейчас новые сапоги шьет? — с недовольным видом, но тем не менее весьма многословно принялся описывать свои горести сапожник. — В былые времена когда армия стояла, наш брат вино каждый вечер пил и белой булкой закусывал! А тут что? Название одно. Доспехов много, а сапог три пары! У них же копыта, будь они прокляты! Ну и кто ко мне ходит? Правильно, такие же нищие, как я сам. Одному каблук прибей, другому дыру залатай — вот и вся выручка за день! А платить надо каждую неделю, да еще ведь и пожрать пару раз в день очень хочется…