Приговоренный к низложению - [19]

— Ты прав в том, что здесь почему-то очень пусто. И тихо. Пыльные пустоши обычно очень любят риды и сольфуги.

— Вот уж точно не повод печалиться, — пробубнила себе под нос Рут. — Я не очень-то люблю пауков-переростков… Эйон, а ты чего битый час молчишь? О чем думаешь?

— О том, что я, судя по всему, первый эльф, ступивший на эту землю, — ответил тот. — Странное чувство…

Добравшись до валуна, Бруно набросал небольших округлых камней, чтобы все смогли поудобней расположиться, с довольным видом уселся на один из них и разулся.

— О, наслаждение! — со стоном проговорил он, поднимая ноги на пока еще прохладный камень напротив и щурясь от удовольствия. — А то прям пятки все сварились…

Рут сморщила нос, но тактично промолчала и тоже подняла ноги повыше от горячей земли.

Тем временем Рик задумчиво разглядывал валун. До сих пор походах в Нижний мир разглядывать детали было некогда. А сейчас он с удивлением отметил про себя, что не все здесь омерзительное или жуткое.

— Элгор, а эти камни — естественные или созданные? — спросил вдруг эльф.

Тот посмотрел на Эйона с недоумением.

— Почему ты спрашиваешь?..

— Просто, — пожал тот плечами. — Они очень красивые, и этот рисунок на них…

— Как вены?

— Да, очень похоже, — кивнул эльф.

— Вообще это не совсем камень, — сказал Элгор, касаясь поверхности валуна рукой. — Это скорее… растение.

— Как это? — удивилась Рут, уставившись на Элгора.

— Если отколоть от него часть и положить куда-нибудь, через пару лет на этом месте будет довольно большая гора. Со временем, или если его обжечь со всех сторон огнем, он перестает расти, а прожилки теряют блеск. Но если стесать с него обожженную поверхность, добраться до живого и так оставить, он снова начнет расти, словно высвободившись от сковывающего его панциря.

— Как интересно!.. — выдохнула Рут.

— Другими словами, эта горная гряда выращена искусственно? — сообразил Бруно.

— Верно, для обозначения города на поверхности.

— А у этого растения есть название? — спросила девушка.

— Его называют агрр-тан, что значит «сердце воина».

— Намек на то, что все мы со временем черствеем? — усмехнулся Рик.

— Или на то, что даже в самом черством сердце внутри есть что-то живое, — с прищуром заметила Рут. — Если что, я готова идти дальше.

— Тогда пошли, — сказал Рик, поднимаясь.

Дальше двигаться было проще — долина пошла немного под уклон, и через пару часов горы оказались уже совсем рядом. Рик указал рукой на небольшие горки пепла, видневшиеся кое-где.

— А вот и твои риды, да?

Элгор кивнул.

— А вот и вход в город, — указал он на огромную гладкую пещеру, чуть поодаль вырубленную в скале. — Первым спускаюсь я, девчонка в середине.

— Ну да, без тебя бы не догадались, — фыркнул Рик.

Пещера оказалась действительно огромной и пустой, и в ее глубине виднелась ведущая вниз широкая каменная лестница с перилами и маленьким круглым фонариком по обе стороны на каждые десять ступеней. Фонари здесь носили исключительно декоративный характер — они светились за счет маленьких камешков с начертанием света, помещенных внутрь.

— Рик, какая прелесть, ты только посмотри! — восторженно воскликнула Рут. — Вот почему у нас так не делают? С этих масляных фонарей постоянно что-то льется и капает, а здесь…

— Помолчи, — одернул ее Рик.

Спуск оказался очень долгим. Время от времени лестница делала поворот, огибая специальную площадку для отдыха с сетчатыми скамейками. Становилось прохладней, горьковатый запах пепла постепенно вытеснялся влажным духом подземелья и почему-то грибов.

Наконец, они оказались перед огромными черными двустворчатыми воротами с небольшим молотом, прикованным цепью к одной из створок. Элгор гулко ударил молотом в ворота, подождал немного и ударил снова, но ему все равно никто не открыл.

— А они вообще закрыты? — спросил Рик и подналег на ворота, но те даже не шевельнулись — по всей видимости, с той стороны их крепко держали засовы.

Тем временем Элгор трансформировался. Рик поморщился и отошел в сторону. Демон кивнул и, отступив на шаг назад, со всей силы ударил по ним копытом. Деревянные створки с жалобным треском сломались и распахнулись, давая своим непрошеным гостям войти в город.

И первым, что увидел Рик, была мускулистая рука, лежащая в фиолетовой луже прямо посередине нарядной дорожки, выложенной белым камнем.

— Харрата… — пробормотал Рик себе под нос, покрепче сжимая рукоять меча.

За воротами начинался совершенно непривычный, диковинный мир. Высокий купол сиял от начертаний, вдоль дорожек тянулись прямоугольные цветники, на которых пестрели цветными шляпками причудливые грибы, синий и красноватый мох украшал миниатюрные лужайки перед низенькими домиками с плоскими крышами и большими открытыми проемами окон. И прямо на узких дорожках, на моховых лужайках, у большого пруда и под окнами домов валялись обезображенные мертвые тела, воины в доспехах, оторванные крохотные головки с еще полупрозрачными рожками, внутренности, растянутые по белой мостовой и фиолетовая кровь повсюду. Пахло гарью: откуда-то тянулся черный дым недавних огненных атак.

Чуть дальше виднелись обрушенные колонны какого-то навеса и почти полностью уничтоженная улица, где жилища превратились в груду обломков. И где-то там сейчас кричал кто-то живой.