Приговоренная к смерти. Выжить любой ценой - [12]

Я была слишком маленькая и не понимала значения бабушкиных слов полностью, но очень быстро сообразила, что всегда нужно действовать. Если ты что-то сделал не так, всегда нужно постараться исправить содеянное; если чем-то недоволен, изменить свою жизнь к лучшему; а если кто-то не со зла тебя обидел, дать шанс искупить свою вину.

Сейчас мне кажется, что, если бы у нас с бабушкой было бы больше времени, она смогла бы еще многому меня научить, и мне было бы проще вступать во взрослую жизнь.

Но мое беззаботное детство в окружении облака бабушкиной любви быстро закончилось, потому что однажды утром она не смогла встать с постели, чтобы пойти приготовить мне кашу, а потом к нам пришла угрюмая женщина-врач, хмуро взглянула на нас и поинтересовалась, как давно бабушка себя плохо чувствовала. Разволновавшаяся мама смогла только развести руками, она никогда не замечала, что бабушка плохо себя чувствует, она всегда казалась очень довольной, бодрой и никогда не жаловалась на здоровье. Вздохнув, врач начала что-то назидательно рассказывать маме о трудной жизни бабушки и о лекарствах, которые необходимо будет купить и принимать. Еще она говорила, что нельзя было заставлять бабулю сидеть со мной, что для этого существует детский сад, что мама родила и оставила меня на попечение бабушки, хотя сама должна была заботиться обо мне. Женщина очень неодобрительно смотрела на маму, а потом перевела взгляд на меня, вжавшуюся в кресло, зло блеснув очками в тонкой оправе. Потом еще раз вздохнула, выписала рецепт, попрощалась и быстро ушла, оставив маму в слезах. Как я уже говорила, в нашем городе все всё знали друг о друге.

Бабушка запомнилась мне такой, какой я и теперь вижу ее на фотографиях. Высокая женщина, с волосами, забранными в пучок, всегда собранная, подтянутая, с хорошей фигурой, в темной юбке и светлой блузке, поверх которых обычно был надет фартук с изображением огромного петуха. Бабушка шутя, говорила, что это и есть Петушок — Золотой гребешок из детской сказки. Но я верила, я и сейчас верю. Мне рассказывали, что у нее была тяжелая жизнь, но я знаю, что она не смогла сломить силу духа моей бабушки. Я вновь и вновь убеждаюсь в этом, вспоминая ее наставления и голубые глаза, глубокие мудрые, серьезные, но при этом бесконечно живые, с искорками задора и океаном доброты, которым и была она сама. Просто потому, что моя бабушка была настоящей волшебницей.

Я рассказываю о бабушке много, ведь в определенный момент жизни она была для меня всем — я начинала и заканчивала свой день вместе с ней, мне больше никто не был нужен, она была моим ориентиром, солнцем, звездами, целой Вселенной. Когда бабушки не стало, в моем сознании появилась мама. Она стала уделять мне много времени, конечно, я не хочу сказать, что до этого она не принимала никакого участия в моей жизни, это было бы неправдой. Просто она очень много работала, чтобы прокормить нас троих. Мама была библиотекарем. Наверное, не стоит говорить о том, что значит работать в библиотеке захудалого городишки на самой непопулярной в мире должности, а также о том, каков был ее доход. Поэтому мама справлялась как могла и очень часто бралась за разного рода подработки. Считайте, по второй своей специальности мама была швеей. Она шила платьишки для маленьких девочек и костюмчики для мальчиков, бралась за свадебные платья и повседневные костюмы — ее называли мастерицей на все руки. Еще мама прекрасно вязала, но, в отличие от бабушки, она творила вещи на продажу и иногда расшивала бисером подушки для тех, кто в нашем городке считался богатым и, как это обычно бывает, предпочитал мещанскую роскошь, главное правило которой гласило: чем больше всякого рода рюшечек, вышивок и прочих творений ручной работы, тем шикарнее и богаче.

Все было бы хорошо, и, наверное, подработки приносили бы больше практической пользы, если бы у нас был большой город, у нас же все делалось по-дружески, по-приятельски, по-родственному, поэтому, как я теперь понимаю, маме платили обычно лишь половину адекватной работе суммы, а иногда и вовсе заменяли денежное вознаграждение продуктовым.

Мне кажется, что моя мама очень красивая. Когда я была маленькой, мне казалось, что она зачарованная принцесса, которая оказалась в наших с бабушкой владениях. Невысокого роста, как и бабушка, голубоглазая, с иссиня-черными волнистыми волосами, ниспадающими до плеч, фарфоровой кожей и чувственными, слегка припухлыми губами, моя мама могла бы украсить обложки журналов или стать известной актрисой, но всю жизнь провела, подшивая чужие платья и перекладывая пыльные томики на полках маленькой библиотеки.

Первые отчетливые воспоминания, связанные с мамой, относятся к тому периоду, когда бабушки уже не стало. Как я и говорила, до этого мама воспринималась как нечто эфемерное, таинственное и далекое, но, когда бабушка умерла, мы с мамой остались вдвоем, и ей пришлось серьезно взяться за мое воспитание. Она работала целыми днями, больше со мной некому было сидеть, поэтому мама скрепя сердце вынуждена была отправить меня в сад. Сад я ужасно не любила, каждое утро начиналось с того, что я плакала и просила маму не отправлять меня туда, умоляла взять с собой на работу, обещала сидеть тихо, как мышка, и не мешать ей. Детский сад меня пугал. Там было много незнакомых взрослых людей и детей, с которыми я почему-то должна была общаться, а мне, домашнему ребенку, который первые, самые главные годы жизни провел с бабушкой, вдали от групповых детских забав, все казалось чужим и непонятным. Мне не нравились воспитатели, которые заставляли меня изо дня в день есть борщ и запивать его отвратительно тягучим горячим киселем, и дети, которые дрались и щипались, пытаясь отнять друг у друга лошадку-качалку, а в живом уголке усердно били по голове старую черепаху, желая увидеть как она прячет ее в панцирь.