Приговор приведен в исполнение... - [6]

Между тем убогие на вид листочки были выпиской из Постановления ТуркЦИКа.

«Начальник Управления охраны города Ташкента Цируль Фриц Янович утверждается в занимаемой должности с 16-го февраля 1918 года. За Управлением охраны города закрепляются дома № 30 и 32 по улице Ура-Тюбинской.

В его ведение передается также здание бывшего полицмейстерства по улице Шахризябской, 1.

Временно исполняющим обязанности Главного инспектора милиции Туркреспублики назначается Барановский Лев Аллоциевич.

За Управлением Главного инспектора милиции закрепляется здание бывшей канцелярии генерал-губернатора по улице Романовской».

Цируль прочитал документ раз, другой... «Ну вот, — подумал он, — теперь с тебя, Фриц Янович, начнут спрашивать по всей строгости. С декабря ты был начальником охраны вроде бы номинально. Тебе дали время на организацию работы, подбор кадров. Нынче же, как говаривали купцы, ты должен «показать товар лицом». Хм...»

Вновь заглянул Ковалев.

— Фриц Янович, прием пора начинать.

— Дай дух перевести, Владимир Андреич. Третьи сутки то заседаю, то докладываю... Да и вообще... Позволь с мыслями собраться. Дай пять минут на размышления.

— Понятно.

Цируль, высокий, худой, поджарый, в длинной кавалерийской шинели, зашагал из угла в угол кабинета. Выглядел он старше своих тридцати трех лет. Продолговатое лицо, густые черные брови. Густые волосы, но слева, на лбу, довольно большая залысина. Она появилась, когда брата его, Жанниса Цируля, приговорил суд к расстрелу за дерзкую акцию экспроприации на проволочном заводе в Риге. Старший брат все взял на себя, буквально «оттер» от дела младшего брата, Фрица.

Ковалев — не человек, а машина — вновь бесстрастно заявил:

— Пять минут истекли. Будете принимать посетителей?

— Давай! — махнул рукой Цируль и, скинув шинель, сел за стол. Он подумал о том, что, должно быть, он необдуманно позволил обнародовать в газетах свой служебный номер телефона — 11-50. Лично распорядился об этом. Расчет был простой. Если кого-то грабят, а у него есть телефон — пусть позвонит, и тут же на место происшествия выедет патруль. Или вдруг человек увидел матерого уголовника...

Однако жизнь внесла поправки в расчеты. Ни один ограбленный не позвонил. Частных телефонов в городе мало, а бежать к соседям не позволяли бандиты. Они предпочитали убивать, ибо мертвые не только срама не имут, но и не дают свидетельских показаний.

Зато, прослышав о свободном приеме посетителей, в Управление охраны стекаются толпы разного люда. Одни с жалобами и претензиями, которые надо решать на самом высоком уровне... А сколько всяких бредовых жалобщиков!... А есть и такие посетители, которые приходят просто потрепать нервы. Разные люди. И всех их надобно принять по-человечески, объяснить, что к чему.

— Владимир Андреевич! — крикнул Цируль. — Просите...

В кабинет вошла пожилая женщина с простуженным голосом.

— Горе у меня!

— Что за горе?

— Городской Совет дал ордер на квартиру, а хозяин топором угрожает. Ежели, говорит, попытаешься — порешу!

— Кто — он?

— Хозяин гостиницы «Мадрид». Картвелов его фамилия.

— Где его дом?

— Неподалеку... На Николаевской.

...Вскоре привели Картвелова — толстяка в лисьей шубе, богатой собольей шапке. Набрякшее лицо его свидетельствовало о том, что Картвелов последнее время пробавлялся, увы, не лимонадом. Как объяснил начальник патруля, Картвелова привели прямо из-за застолья. Дым там шел коромыслом. Да и без объяснений было понятно: пьян он изрядно. Картвелов с ходу бросился в атаку.

— Господин начальник!... Что же это делается? Свободу провозгласили... А меня... За что? Я кого убил, а? Насильничал я, а?..

— Все гораздо проще, гражданин Картвелов.

— Зачем проще?.. Человека просто, понимаешь, забрать в кутузку! Зачем меня от друзей оторвали? Кто дал право?!

— Вот жалобщица... Авдотья Смирнова. Почему не даете ей комнату да еще угрожаете кровавой расправой?

Цируль бросил на толстяка такой взгляд, что тот мигом протрезвел, сник.

— Господин начальник!..

— Не господин, а гражданин.

— Виноват... Я кавказский человек... Все перепутал... Да я...

Вскоре Картвелов бомбой вылетел из кабинета, отирая с лица крупные градины пота.

Перед Цирулем предстала монументальная женщина со следами былой купеческой красоты. Все у нее было в избытке — могучий бюст, бедра... И лицом она была хороша, хотя ей уже, видимо, перевалило изрядно за сорок: кожа белая, атласная, бедовые голубые глаза, брови словно нарисованные. Цируль вспомнил, как в одном из портов, когда он работал грузчиком, Фимка-одессит говорил о такой же примерно красотке коротко и ясно: «Берешь в руки — маешь вещь!»

Усмехаясь внутренне, Фриц Янович, сам того не ожидая, первый приветствовал посетительницу:

— Прошу вас, садитесь, гражданка Часовитина... Дарья Ефимовна... Если не ошибаюсь?

— Вы не ошиблись, — ответствовала грандиозная красавица, тяжело опускаясь на хлипкий стульчик. — Однако... Хи-хи... Откуда вы меня знаете? — Дарья Ефимовна кокетливо улыбнулась, сложив маленький, действительно очень красивый ротик куриной гузкой.

— Работа у нас такая, Дарья Ефимовна. Чем могу служить?

— Значит, вы также знаете, что я — жена великого князя Николая Константиновича Романова, почившего в бозе четырнадцатого января сего несчастного года?