Приглашение к смерти - [5]

Ночью перед тем, как ложиться спать, он пошел в ванную комнату и внимательно взглянул в зеркало. На него смотрел незнакомец с коротко стриженными волосами песочного цвета и практически незаметной сединой на висках. Серо-голубые глаза. Продолговатое лицо с мягкой грустной печатью, оставленной одиночеством. Крупный нос и упрямо выставленный вперед подбородок. Впалые щеки быстро становились на солнце коричневыми и надолго сохраняли загар. В углу широкого рта находился изогнутый шрам. Мускулистое поджарое тело с длинными ногами, шишковатыми запястьями и большими веснушчатыми руками.

Дойль лег в постель, вытянулся и прислушался к шуму грузовиков, проносящихся мимо его окна. На потолке темной комнаты белело пятно лунного света, в воздухе пахло дизельным топливом и жасмином. Он вернулся в родные места, но родина изменилась. Из сонной деревушки Сарасота превратилась в бурлящий туристический центр. Рамона тоже изменилась за эти годы, но не так сильно. Она находилась далеко от Тамайами Трейл.

Завтра он въедет в город по Бей-стрит. От этой мысли его ладони мигом вспотели, и сердце тревожно забилось. Александр Дойль вернулся на пятнадцать лет назад в камеру окружной тюрьмы в Дэвисе, вновь стал испуганным юношей, который спрашивал себя, что с ним собираются делать.

Утро выдалось жарким, в небе светило яркое солнце. Алекс медленно ехал по равнине, поросшей кустарником и редкими группками дубов и ежовых сосен. В небе парили стаи козодоев. В последний раз он ехал по этой дороге пятнадцать лет назад. Только тогда ехал быстро и в противоположном направлении, сидя на заднем сиденье между двумя помощниками шерифа.

Примерно в четырех милях от городка Александр Дойль заметил первую перемену — огромный участок земли. Проложенные дороги сейчас стали вновь зарастать низкорослым кустарником. На большом выцветшем щите было написано «Рамона Хайтс. Жизнь во флоридском стиле по умеренным ценам. Большие участки размером в двадцать пять акров за триста долларов. Десятидолларовая скидка. Страховка. Обратитесь к своему брокеру». Дороги были названы в честь штатов союза, и дорожные знаки так сильно выцвели, что на них практически нельзя было ничего прочитать. Алекс увидел несколько разбросанных ярких домиков из шлакобетона.

Там, где раньше были пастбища, сейчас стояли новые дома. Он проехал мимо закусочных для автомобилистов, где можно перекусить, не выходя из машины, мимо мотелей и небольшого квартала с магазинами. Домов становилось все больше. Скоро он увидел новую школу из светлого камня и стекла, возле которой стояли желтые автобусы. Наконец впереди показались высокие виргинские дубы, отсюда начиналась Бей-стрит.

Старый отель с широкими крылечками по-прежнему стоял на месте, но магазинчики напротив были снесены, и на их месте вырос новый супермаркет с просторной парковочной стоянкой. На фоне серого асфальта выделялась яркая оранжевая разметка. На солнце мирно дремали машины. Беременная женщина устало брела к пыльному фургону, а парень в грязном белом фартуке толкал за ней тележку с двумя большими пакетами, наполненными продуктами. Маленькая девочка сидела на бордюре перед телефонной станцией и с важным видом лизала большую розовую шишку мороженого. По обеим сторонам Бей-стрит носами к бордюру выстроились машины. На магазине скобяных изделий «Болли» висела новая яркая пластмассовая вывеска. На месте «Стимсон Эпплайенс» сейчас располагалась большая сверкающая заправка. Двое толстых краснолицых мужчин стояли около «крайслера» с огайевскими номерами, потягивали «коку» и смотрели, как механик проверяет уровень масла.

На окнах второго этажа «Гордон Билдинг» Дойль прочитал имена докторов и адвокатов. Часть имен оказалась для него незнакомой, другие он помнил.

Летний кинотеатр «Замок» был заколочен досками. Рядом стоял новый дешевый магазин. Он поглотил продовольственную лавку «Всякая всячина» Даклина, которая когда-то находилась по соседству. Алекс остановился перед фасадом с большими окнами, отделанным пластмассой кремового и малинового цветов. Выйти из машины и войти в магазин оказалось одним из самых трудных поступков в его жизни. Внутри урчал кондиционер, и было очень прохладно. У большого стенда с журналами стоял старик и что-то бормотал, читая комиксы. Две молодые женщины с пакетами сидели у стойки и ели пломбиры с сиропом, орехами и фруктами. За стойкой прыщавая девушка в желтой нейлоновой форме медленно скребла лопаточкой гриль. Какой-то парень сидел на корточках в самом центре стойки, что-то доставал из коробки и ставил на полку. Никого из них Алекс Дойль не знал.

Он подошел к стойке и сел на красный табурет. Прыщавая девушка посмотрела на него, положила лопаточку, вытерла руки о фартук и подошла.

— Кофе, — заказал Алекс. — Черный. — Когда она принесла кофе, он поинтересовался: — Джо или Мира на месте?

— Джо? Мира? Не знаю таких.

— Мистер и миссис Даклины, — объяснил он.

— Это заведение больше не принадлежит им, — покачала головой девушка. — Вы, наверное, хотите увидеть владельца, мистера Эллмана, но его сейчас нет.

Молодые домохозяйки, которые ели мороженое, очевидно услышали их.