Приёмыши революции - [16]

Шрифт
Интервал

Алексей замолчал. Всё то, о чем говорил этот человек, было и верно и правильно, до известной степени. Точнее — ровно до того момента, как он пытался представить себе эту эвакуацию — и чувствовал, что хотел бы в панике бежать от самой смутной картины. Казалось бы, сама мысль о возможном спасении должна вселять радость и нетерпение — а вселяла один только страх. Тому было достаточно причин — разлука с любимыми родителями и сёстрами, и то, что все они, кроме отца с матерью, будут так же разлучены между собой, и полная безвестность предстоящего пути, и необходимость зависеть, необходимость лгать о себе. Не говоря о том, что родителям может и не повезти в случае, если на них действительно совершат покушение, об этом попросту тошно думать, как и об этих двойниках, которые должны будут в таком случае отдать свои жизни за них — кем бы они ни были, но невозможно знать о чьей-то смерти и не чувствовать скорби, не чувствовать себя соучастником… Да, как ни тошно и беспросветно существование здесь, но оно по крайней мере известно и знакомо, а побег… не приведёт ли к чему-то во сто крат худшему, чего сейчас и не представить? Да, этот человек прав, это трусость, и никак иначе, но хоть тысячу раз назови это трусостью, не станет легче.

— Видимо, не должно… Знаете, вас стоит поблагодарить за одно только это доброе намерение, даже если оно и не осуществится. Хотя возможно, сами вы не назвали бы его добрым, а только отвечающим вашим интересам, ведь вам не за что быть к нам добрыми. Но вы вселили смятение в сердца моих близких, и это смятение лучше уныния. Я слышал, как девочки говорили, как это прекрасно, что в ком-то из вас можно встретить справедливость и благородство. Не обижайтесь, мы узнали достаточно страха за это время… Но теперь кроме страха появилась и надежда. И хотя к тому прибавились новые страхи… Говорят, что жалеть о не сделанном куда горше.

15 июля. Операция «Царское зеркало»

Хотя ночные волнения никого не оставили полностью, как вода после дождя под лучами взошедшего солнца в одночасье не высыхает — всё же было солнце, всё же было приподнятое настроение, кому-то показалось бы, быть может — необоснованно приподнятое… Всё же, должна была себе признаться даже Татьяна, брошенное Марией о предстоящем освобождении из этих стен оставило след и в ней. Не отрицая, что впереди ровно ничего лёгкого и беспечального — однако смена опостылевших декораций на живой, настоящий мир, который уже больше года они видели преимущественно из окон, как ни страшен и непостижим этот мир сейчас — это возможность жить… Не от страха перед возможными заговорщиками тут уже можно бежать, а от безысходности тюремного режима, насколько силён страх смерти, когда чувство беспомощности и бесправности выпивает жизнь по капле? Так, наверное, корабль, стоявший на мели, заброшенный и медленно разрушающийся, будет счастлив нахлынувшей волне, вырывающей его из плена песка, пусть она и угрожает разбить его в щепки…

Она видела, как смесь тревоги, нетерпения, сомнений, воодушевления захватывает её сестёр, и видела, что им куда сложнее сдерживать, скрывать эту взбудораженность. Наилучшим выходом, конечно, было занять руки, да и голову, работой. С утра Татьяна и Мария, пока Ольга и Анастасия выводили на прогулку Алексея (маменька протестовала, потому что с утра было ещё довольно прохладно, однако он настоял), помогали Ивану Михайловичу на кухне — месили хлеб. Едва развернулись все на одной кухне — там же над кастрюлей шаманил Юровский, жаль, не видела Ольга, сказала бы, что зрелище любопытное. Сновали под ногами белобрысый Мельников и поварёнок Лёнька, получая соответственно каждый от своего начальства различные поручения.

— Яйца-то кончаются… — вздохнула Татьяна, катая в руках пышную будущую булку.

— Не вопрос, достанем, — отозвался Юровский, отмахиваясь от Мельникова, не вовремя сунувшего ему подвявший пучок укропа, — кого послать, найду…

— Быть может, заодно… — робко подала голос Мария, не особо надеясь на успех, — нитки кончаются… Для вышивания… Красные и жёлтые особенно нужны…

— И это не проблема, заодно и ниток закажем.

Наверное, подумала Татьяна, ему самому облегчение немалое — вывести хотя бы часть из них из-под своей ответственности. На кой же только сестра про эти нитки… Им здесь, может быть, совсем немного осталось быть, и кому в таком состоянии будет до шитья… Хотя нет, правильно. Лучше ничем не выдавать своих ожиданий, вести себя именно так, как вели бы, если б не было этого ночного разговора. Мало ли, кто из находящихся в доме может услышать, кто не входит в число доверенных…

В кухню, а потом в кастрюлю сунул нос Антонов, посвежевший и непривычный без своей щетины.

— Скоро готово, что ли?

— Да уже.

— Прямо невероятно возбуждающе, хочу сказать… А неужто кошерно?

— Ужасно остроумно, — огрызнулся Юровский, — вам прекрасно должно быть известно, что я крещёный лютеранин. Зачем пожаловали, кроме как слюны в кастрюлю налить?

— Да там эти… бабы пожаловали… Мыть-то…

— Ладно, пойду, разберусь… Снимай, разливай пока.

Потом была уборка. Сёстры сновали весело туда-сюда, сдвигая кровати, деловитые женщины таскали вёдра, шикая на попадающихся на пути солдат, остальная семья вместе с прислугой обедали, там же сидел, лицом к обеим дверям, чтобы наблюдать за происходящим, Юровский, рядом с Алексеем, которого тоже выкатили на коляске.


Еще от автора Чеслав Мюнцер
Нить Эвридики

«С замиранием сердца ждал я, когда начнет расплываться в глазах матово сияющий плафон. Десять кубов помчались по моей крови прямо к сердцу, прямо к мозгу, к каждому нерву, к каждой клетке. Скоро реки моих вен понесут меня самого в ту сторону, куда устремился ты — туда, где все они сливаются с чёрной рекой Стикс…».


Рекомендуем почитать
Уроки немецкого, или Проклятые деньги

Не все продается и не все покупается в этом, даже потребительском обществе!


Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Трэвелмания. Сборник рассказов

Япония, Исландия, Австралия, Мексика и Венгрия приглашают вас в онлайн-приключение! Почему Япония славится змеями, а в Исландии до сих пор верят в троллей? Что так притягивает туристов в Австралию, и почему в Мексике все балансируют на грани вымысла и реальности? Почему счастье стоит искать в Венгрии? 30 авторов, 53 истории совершенно не похожие друг на друга, приключения и любовь, поиски счастья и умиротворения, побег от прошлого и взгляд внутрь себя, – читайте обо всем этом в сборнике о путешествиях! Содержит нецензурную брань.


Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II

До сих пор версия гибели императора Александра II, составленная Романовыми сразу после события 1 марта 1881 года, считается официальной. Формула убийства, по-прежнему определяемая как террористический акт революционной партии «Народная воля», с самого начала стала бесспорной и не вызывала к себе пристального интереса со стороны историков. Проведя формальный суд над исполнителями убийства, Александр III поспешил отправить под сукно истории скандальное устранение действующего императора. Автор книги провел свое расследование и убедительно ответил на вопросы, кто из венценосной семьи стоял за убийцами и виновен в гибели царя-реформатора и какой след тянется от трагической гибели Александра II к революции 1917 года.


Возвышение и упадок Банка Медичи. Столетняя история наиболее влиятельной в Европе династии банкиров

Представители семейства Медичи широко известны благодаря своей выдающейся роли в итальянском Возрождении. Однако их деятельность в качестве банкиров и торговцев мало изучена. Хотя именно экономическая власть позволила им захватить власть политическую и монопольно вести дела в Европе западнее Рейна. Обширный труд Раймонда де Рувера создан на основе редчайших архивных документов. Он посвящен Банку Медичи – самому влиятельному в Европе XV века – и чрезвычайно важен для понимания экономики, политики и общественной жизни того времени.


Бунтари и мятежники. Политические дела из истории России

Эта книга — история двадцати знаковых преступлений, вошедших в политическую историю России. Автор — практикующий юрист — дает правовую оценку событий и рассказывает о политических последствиях каждого дела. Книга предлагает новый взгляд на широко известные события — такие как убийство Столыпина и восстание декабристов, и освещает менее известные дела, среди которых перелет через советскую границу и первый в истории теракт в московском метро.