Придворный - [170]
«Что за красноречие, что за прелесть слога, какая грация и чистота стихов, какое искусство и простота!» (курсив мой. – П. Е.). Эта запись из дневника офицера Федора Мирковича, сделанная в 1812 году, вскоре после Бородина, во время лечения от тяжелой раны, над томиком трагедий Расина, ясно показывает нам хорошо усвоенные уроки Кастильоне, пусть даже дошедшие непрямым путем[93].
такой образ поэта рисует в стихах 1817 года Батюшков[94].
«Грация» в соединении с «небрежностью» станет одним из излюбленных мотивов поэзии Пушкина.
Это еще лицейские стихи (1815), но и в зрелые годы Пушкин напишет в похвальной рецензии о стихах Федора Глинки: «Небрежность рифм и слога, обороты то смелые, то прозаические, простота, соединенная с изысканностию – все дает особенную печать его произведениям»[96] (курсив мой. – П. Е.).
Влияние писателя-итальянца, конечно тоже опосредованное, чувствуется у Пушкина и в характеристиках его героев. Татьяна Ларина, Маша Троекурова («Дубровский»), Лиза Берестова («Барышня-крестьянка») – эти и другие милые поэту образы подлинного женского аристократизма, непременно сопровождаемого простотой, неухищренностью, достоинством, целомудрием и верностью, явственно несут на себе печать канона, данного в книге Кастильоне[97].
Только в самом конце XIX века встречаем мы едва ли не первое прямое упоминание Кастильоне одним из знаменитых русских.
«Прочел прекрасную книгу Кастильона. Это был истинный христ[ианин] 16 века»[98], – записывает в своем дневнике Лев Толстой.
Нужно с самым пристальным вниманием отнестись к этой характеристике, единственной в своем роде. Так ни до, ни после Толстого о нашем герое не говорил никто. Замечание русского писателя представляется нам зорким, а формулировка – весьма емкой. Напомним, что к 1895 году он уже начал работу над «Отцом Сергием», «Фальшивым купоном» и будущим романом «Воскресение», дописывает «Хозяина и работника». Все эти вещи напрямую связаны с его религиозно-нравственным учением. В них Толстой проповедует, служа учению Христа так, как его отныне понимает.
«…Говоря: я христианин, я не говорю ни то, что я исполнил учение, ни то, что я лучше других, я говорю только то, что смысл чел[овеческой] жизни есть учение Христа, радость жизни есть стремление к исполнению этого учения, и потому все, что согласно с учением, мне любезно и радостно, все, что противно, мне гадко и больно», – пишет Толстой в 1881 году. Значит, то же самое чувство он обнаруживает и в авторе «Придворного»?
Постараемся пояснить, как мы понимаем его мысль.
Толстой видит, как все нити повествования в книге Кастильоне сходятся в одну точку, к вдохновенному завершающему гимну Любви, – и узнает в нем новозаветное: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог [пребывает] в нем»[99].
Далекий от мистики и богословия, сосредоточенный целиком на нравственной стороне христианского учения, русский писатель открывает в «Придворном» мощный нравственный импульс. Для Толстого важно и то, что свою «проповедь» Кастильоне ведет в форме абсолютно непринужденной, внешне полностью светской, идеально подходящей для его сословия и его времени, без отсылок к церковному авторитету и даже букве Писания. В «Придворном», впрочем, не найти следов толстовского «непротивления злу силой»; но потому и делается уточнение: «16 века». Кастильоне – сын своего века и своей среды, но и находясь в границах этого века и этой среды, на взгляд Толстого, он выступает провозвестником вечного света.
Толстой и сам до болезненности остро ощущал границы, поставленные ему средой и положением. В графе Кастильоне граф Толстой узнает «своего»: пленника происхождения, положения и обязанностей, товарища по духовному призванию – и восхищается тем, как естественно, без надрыва итальянский писатель прошлого служит словом тому, чему стремится служить он сам.
Так прочитываем мы, впрочем не претендуя на полноту, мысль Толстого. Не обсуждая сейчас его понятий об «истинном христианстве», разделим испытанную им радость узнавания и встречи. Он находит в Кастильоне собеседника, друга, брата.
Так и мы в нашем XXI веке можем испытать подобную радость обретения друга, размышляя над страницами книги Кастильоне. И может быть, пройдя извилистыми тропами споров людей далекого времени, вместе с ними увидим, «как на востоке уже занялась прекрасная розовая заря и исчезли все звезды, кроме нежной правительницы неба – Венеры, хранящей границы ночи и дня» (IV, 73). Эта утренняя свежесть и рождение света дадут нам осознать, что у мира и человечества впереди еще большой путь, требующий от нас и наших потомков мудрости, надежды, мужества и верности.
Роже де Рабютен, граф де Бюсси, называемый Бюсси-Рабютен, — один из самых литературно одаренных, остроумных, насмешливых и язвительных авторов XVII в. Некоторые эпизоды биографии этого кузена знаменитой мадам де Севинье сами кажутся взятыми из приключенческого романа. За свое произведение «Любовная история галлов» — ходившую в рукописях и подпольных изданиях сатирическую любовную хронику французского двора в период начала царствования короля Людовика XIV — он одновременно и удостоился прозвища «французский Петроний», и угодил более чем на год в Бастилию, причем заключение пришлось буквально несколькими месяцами позже принятия широко прославившегося писателя во Французскую академию (это произошло в марте 1665 г.). Сочинение «Любовная история галлов», написанное для развлечения возлюбленной Бюсси, маркизы де Монгла, — яркий образец популярного в XVII — XVIII вв.
Эта сага возникла, по-видимому, в середине XIII века. Она сохранилась во многих списках не древнее 1300 года. Она почти совсем не заслуживает доверия, когда рассказывает о событиях, происходивших вне Исландии, в Норвегии и в Ирландии. Рассказ об этих событиях в саге сводится в основном к однообразным похвалам со стороны иноземных правителей по адресу исландцев, героев саги. Эти правители очень импонируют рассказчику саги. Вообще, в этой саге чувствуется впечатление, которое производила на исландцев пышность феодальной культуры.
«Правдивое комическое жизнеописание Франсиона» французского писателя Шарля Сореля (1602 — 1674) — первый плутовской роман во французской литературе, открывший дорогу другим романам того же типа (например, «Жиль Блаз» Лесажа). Ш. Сорель умело использовал форму испанского романа, наполнив ее французским содержанием. Автор запечатлел в нем живую, подлинную действительность своего времени — Францию первой четверти XVII века.Среди современников писателя «Жизнеописание Фран-сиона» имело невероятную популярность.
«Бедный Йорик!.. Где твои шутки? Где твои остроты?» — воскликнул Шекспир, поминая искрометный юмор Соммерса и Тарлтона, шутов Генриха VIII и Елизаветы Тюдор. Можно ли сделать глупость своим ремеслом? Конечно да, уже с XII века появился Праздник дураков: несмотря на строгие церковные запреты, ежегодно 1 января люди ходили на головах, жгли в кадилах старые подошвы, играли на алтаре в кости, вытворяли всякие безумства и напивались вечером до беспамятства. Одни дурачились на городских улицах, другие забавлялись прямо на полях сражений, третьи заставляли стены крепостей и замков сотрясаться от смеха.
Создание «Камбрийских анналов», или «Анналов Уэльса», датируется 970 г. Хроника охватывает период 447-954 гг. Считается, что именно 447 г. (в оригинале – 1 г.) – начало анналов. Между тем, по мнению некоторых исследователей, в работе есть вставки, сделанные в более поздние времена – какие-то детали, имена и проч. Несмотря на название, в хронике отмечаются не только события в самом Уэльсе, но также – в Ирландии, Корнуэлле, Англии, сообщается о набегах язычников – викингов. Следует отметить, что практически все упомянутые в работе персонажи – реально существовавшие люди.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу продолжения масштабной «Нерассказанной истории США», написанной знаменитым голливудским режиссером, обладателем трех премий «Оскар» Оливером Стоуном и профессором истории, специалистом по ядерным исследованиям Питером Кузником, легли события с 2012 по 2018 год. В новой главе книги, ставшей мировым бестселлером, освещаются такие темы, как внешняя политика кабинетов Барака Обамы и Дональда Трампа, дипломатические отношения США с Российской Федерацией, Украиной, КНДР, Республикой Корея, Ираном, Китаем, Сирией, Ливией и другими странами, проблема изменения климата и соответствующие законодательные инициативы, прогнозы ядерной зимы и позиция касательно ядерного оружия, угроза международного терроризма и углубление внешнеполитических кризисов.
Канадский ученый, эколог и политолог Вацлав Смил знаменит своими работами о связи энергетики с экологией, демографией и реальной политикой, а также виртуозным умением обращаться с большими массивами статистических данных. Эта книга, которая так восхитила Билла Гейтса, обобщает самые интересные материалы, которые Смил пишет для журнала IEEE Spectrum – одного из ведущих научно-инженерных изданий мира, и представляет собой актуальное руководство для понимания истинного положения дел на нашей планете.
Наша сегодняшняя жизнь перенасыщена информацией, однако большинство людей все же не знают, как на самом деле устроен наш мир. Эта книга освещает основные темы, связанные с обеспечением нашего выживания и благополучия: энергия, производство продуктов питания, важнейшие долговечные материалы, глобализация, оценка рисков, окружающая среда и будущее человека. Поиск эффективного решения проблем требует изучения фактов — мы узнаем, например, что глобализация не была неизбежной и что наше общество все сильнее зависит от ископаемого топлива, поэтому любые обещания декарбонизации к 2050 году — не более чем сказка.
«Эта книга посвящена захватывающей и важной для любого человека теме – осознанию себя как части общества и рассмотрению самого феномена общества под лупой эволюционных процессов в животном мире. Марк Моффетт сравнивает человеческое общество с социальными образованиями общественных насекомых, и эти сравнения вполне уместны. И его последующий интерес к устройству социальных систем у широкого круга позвоночных, от рыб до человекообразных обезьян, не случаен. Как эволюциониста, его интересы связаны с выявлением причин и факторов, влияющих на трансформации социального поведения у разных таксонов, роли экологии в усложнении общественных связей, с поиском связей между морфологическими и психологическими преобразованиями, в конечном итоге приведших к возникновению нашего вида.